Часть 2
Реальность Исефет. Фараон должен быть сильным и властным
Если фараон любит, он создает.
Если фараон ненавидит, он не может ничего создавать.
Принц Эвиб-Ра и жрец перешли в помещение богини хаоса Исефет. Там они внимательно осмотрелись и немного помолчали.
Принц решился заговорить первым:
— Реальность богини Исефет мне нравиться больше чем реальность Маат. То, что я делаю правильно! Я веду страну к величию. Египет без меня станет хуже.
— С чего ты взял, мой принц?
— А тебе нравиться эта возня при дворе после смерти моего отца, когда мой брат стал фараоном? Разве он фараон? Фараон должен быть сильным и властным. Только такой владыка сможет удержать в руках страну.
— Итак, ты желаешь снова видеть реальность Исефет?
— Да.
— Тебе нравиться реальность, где ты жив, принц? Ты желаешь видеть себя фараоном Верхнего и Нижнего Египта?
— Да! Ведь это мне предоставили выбор? Разве не так?
— Тогда прошу. Будущее Исефет перед тобой….
Воин и потомок народа Зару Аха стоял рядом с молодым фараоном и в его руках был обнаженный серповидный меч.
Эвиб-Ра принимал чиновников своего отца. Он с гордым видом восседал на золоченном троне фараонов, держа в руках знаки царской власти — плеть и скипетр. Теперь, после смерти своего отца, он был фараоном и уже успел почувствовать бремя государственной власти.
Перед ним стояли великий чати Верхнего и Нижнего Египта Птахотеп и хранители города Иттауи военачальники Хордадеф и Тети. Они были назначены на свои должности еще при старом фараона Аменемхете III.
Эвиб-Ра выслушал Птахотепа. На лице фараона было презрение к этому человеку, и Аха понял по лицу повелителя, что судьба чиновника решена.
— Ты сказал, что моего отца призвал к себе Амон-Ра? — голос фараона задрожал.
— Боги призвали к себе своего сына, — ответил Птахотеп. — Закон жизни изменить нельзя даже для фараона. Все в отмеренный богами срок уходят в иной мир, мой повелитель.
— Ты называешь это законом жизни, слуга моего отца?
— Да, — спокойно ответил Птахотеп.
— Но я новый фараон Египта скажу тебе, что мне не нравиться та смерть, которой умер мой отец. Не по воле богов ушел он из жизни, но по воле злых и продажных слуг!
Птахотеп сохранял полное спокойствие. Он ничего не ответил фараону. Но стоявшие за ним хранители столицы заметно занервничали.
Эвиб-Ра сделал знак стоявшему в отдалении молодому писцу приблизиться. Тот выполнил волю владыки и подошел. В его руках был папирус.
Эвиб-Ра схватил его и развернул.
— Это новое произведение, что совсем недавно появилось в нашем городе Иттауи! И вот что здесь сказано:
«С этим славным царевичем все хорошо и дни его сочтены.
Судьба его предопределена богами, и она уже исполнилась. Он ушел от нас в обитель радости…
Он, как и другие цари, мирно дремлет в своей пирамиде…»
После этого папирус был брошен к ногам Птахотепа. Молодой фараон поднял глаза на чати:
— Что скажешь на это?
— А что я могу сказать? Я не имел счастья читать это произведение и не знаю его автора.
— Ты лжешь! — прорычал Эвиб-Ра.
— Моему фараону угодно оскорблять верного слугу? Может, я не угоден моему повелителю? Тогда пусть мой повелитель отпустит меня и все решает без моего участия.
— Я бы отпустил тебя, Птахотеп. Но ты мой враг и ты принимал участие в убийстве моего отца. Могу ли я простить такое придворному?
— Убийца? Я? — Птахотеп был удивлен смелым заявлением Эвиб-Ра. — Благо, что государь произнес эти слова в присутствии всего нескольких доверенных людей. Нас не слышал двор.
— А что было бы, если нас услышали мои придворные, Птахотеп?
— Они были бы поражены несправедливостью нового владыки Египта.
— А разве подданные не обязаны выполнять волю фараона? — спросил Эвиб-Ра. — Разве у поданных может быть мнение отличное от мнения фараона?
— Фараон повелитель Верхнего и Нижнего Египта, — ответил Птахотеп. — Но и фараон обязан поступать справедливо!
— Фараон обязан подданным? Фараон равен богам! И это подданные обязаны ему службой.
— Боги справедливы, государь. И фараон должен быть справедлив. Несправедливый фараон не нужен стране Кемет! Ибо принесет он не благо, но вред народам, что собраны славными предками твоими под твоей десницей!
— Хитро ты это завернул, Птахотеп. Ты думаешь, что я боюсь своего двора? Я должен бояться чиновников? Я фараон!
— Государь забывает, что его еще не короновали двойной короной Верхнего и Нижнего Египта. И если…
— Хватит! — фараон вытянул руку со скипетром. — Я достаточно слушал тебя. И я понял, что ты желаешь сказать. Если ты поднимешь против меня номархов, то они выкажут мне неповиновение? Так? Ты это хотел сказать, презренный предатель? Но я не дам тебе такого шанса!
Птахотеп отступил на шаг:
— Фараон замыслил убийство?! Что я слышу?
— Аха! Твой черед! Убей этого подлого старика! — приказал Эвиб-Ра.
— К оружию хранители Иттауи! — завопил великий чати. — В доме фараона затевается страшное преступление.
Но Аха уже спрыгнул со своего помоста и взмахнул мечом. Серповидный клинок разорвал живот Птахотепа, и оттуда хлынула кровь и вывалились внутренности.
Чати упал на каменные расписанные плиты уже мертвым. Воин народа Зару знал свое дело.
— Твое тело сожрут шакалы пустыни! И твоя гробница тебе не понадобиться! — вскричал фараон.
Хранители города Иттауи Хордадеф и Тети схватились за свои мечи. Они по роду своей службы явились к фараону вооруженными.
— Это убийство! — вскричал Тети.
— Опомнись, фараон! — поддержал его Хордадеф. — Кровь льется в зале, где еще совсем недавно заседал твой великий отец!
— Мой отец пригрел много врагов и изменников. Я исправлю эту его ошибку!
— Тогда пусть решат дело наши мечи!
— Пусть! Но боги не на твоей стороне, Хордадеф!
Аха принялся драться с двумя противниками. Фараон при этом спокойно сидел на троне. Он наблюдал за поединком.
Тети более молодой, и более сильный, сделал выпад и его меч немного оцарапал руку царского воина. Клинок хранителя был прямой листовидной формы и имел обоюдоострое колюще-режущее лезвие.
Аха отскочил в сторону и метнул свой меч во врага. Серповидный клинок имел это преимущество, и являлся как рубящим, так и метательным оружием.
Тети упал на пол мертвым и Аха в одно мгновение оказался рядом. Его правая ладонь снова сжала рукоять меча. Новый удар — и Хордадеф упал рядом. Его голова откатилась к подножию трона фараона.
Эвиб-Ра поднял её и посмотрел в глаза своему врагу.
— Ты будешь похоронен в желудках крокодилов, враг мой Хордадеф, — произнес фараон. — Тебе, как и твоему господину Птахотепу, я откажу в погребении. Ты, как предатель, не заслужил его.
Фараон отбросил голову в сторону.
— Вот мы и нанесли первый удар по врагам, Аха. Наш главный противник и убийца моего отца, Птахотеп, мертв. У тебя отличный клинок. Ты срезал голову врагу, словно стебель папируса.
— Бронза моего клинка сделала хорошим мастером из Мемфиса. Мой меч упругий и пластичный. Но он стоил недешево, государь.
Аха вытер кровь о рубаху убитого им человека.
В покои фараона вошли командир полка Амона Усер, командир ливийской гвардии Баст, и командир нубийской гвардии богатырь Неши. Увидев трупы, они подняли мечи и вскричали:
— Да живет вечно наш фараон Эвиб-ра и да погибнут все его враги!