— Да, я готова. Но не думаю, что это хорошее место, Синух.
— Отчего же ты такого мнения?
— Да оттого что на Крите полно египтян. И мы с тобой слишком заметные фигуры. Нас сразу опознают и выдадут моему брату. Тебя после этого сразу казнят. Фараон не простит тебе похищения его сестры.
— Но в Сирии и Палестине нам также не укрыться.
— А Вавилония? — предложила принцесса.
— Там сейчас не безопасно жить. И нас оттуда выдадут еще быстрее.
— Но тогда что делать? Бежать в далекие и дикие земли?
— И это не безопасно…. — Синух задумался, и спасительная мысль пришла ему в голову. — Но тогда можно придумать нечто такое, чтобы твой брат не искал тебя!
— Не искал? — удивилась принцесса.
— Вот именно. Мы станем свободными, если нас никто не станет искать. Мы сменим имена, и будем жить как другие люди.
— Но как сделать так, чтобы принцессу Египта не искали?
— Принцесса Египта может умереть!
— Что?
— Принцесса Египта может умереть! — повторил он свои слова.
— Ты не шутишь?
— Нет.
— Но мне совсем не хочется умирать, Синух. Я хочу счастья еще в этом мире.
— Так и будет, любимая. Ты забываешь, что я архитектор. И я сын великого архитектора Сенусертаха. Мы сумеем обмануть всех.
— Значит….
— Значит, бегство отменяется. Ты права, что нас станут искать и нам не дадут быть вместе. Этот мой план был планом безумного. Но боги только что, с твоей помощью просветили меня, Себекнофру.
— И что они посоветовали тебе, Синух?
— Об этом я расскажу тебя в свое время. А сейчас мне стоит покинуть дворец. А то еще фараон прикажет никого не выпускать из него.
— Я останусь здесь?
— Пока да. Мне нужно все приготовить.
— Но я ничего не поняла! Я должна знать, что ты задумал, Синух.
— Существует таинственный яд богини Сехмет. Я знаю о нем кое-что, и знаю, что в малых пропорциях он дает не смерть, но состояние весьма смерть напоминающее.
— Вот как? Я не слышала о таком яде.
— О нем мало кто слышал. Великий части Птахотеп, ныне убитый, знал про него. Знает мой отец, и знаю я. Теперь еще и ты.
— Но если меня примут за умершую, то бальзамировщики займутся моим телом, Синух. А после такого я вряд ли смогу ожить.
— Среди бальзамировщиков есть те, кто знает меня, и кого знаю я. А затем когда «твое» тело будет забальзамировано и обмотано бинтами и лицо накроют золотой посмертной маской никто и не узнает, кто есть кто. И ты станешь свободна.
— Но это большой грех, Синух. Боги могут разгневаться на нас.
— Боги? Себекнофру, боги станут помогать нам. За это можешь не беспокоиться.
— Ты уверен?
— Да, любимая.
— Тогда я готова повиноваться тебе….
— Видишь, какой умный сын у архитектора Сенусертаха? Настоящий хитрец. Смог бы ты, мой принц, придумать нечто подобное?
Эвиб-Ра не был доволен услышанным, и совсем не разделял хорошего настроения жреца.
— Этот парень сможет далеко пойти, — продолжал жрец. — Но не в том мире, где жив ты, мой принц.
— На что ты намекаешь, жрец? — Эвиб-Ра с удивлением посмотрел на Ра-Тауи.
— Ты не такой как твой брат. А двум умным людям опасно зариться на одну и ту же женщину. Но нам стоит снова посмотреть на тебя самого, мой принц….
Фараон Эвиб-Ра сидел на троне своего отца. Его голову украшал драгоценный калаф с золотым уреем и в руках он сжимал символы царской власти — плеть и скипетр. Шею фараона украшало великолепное драгоценное многослойное ожерелье. Торс повелителя был обнаженным. На его запястьях были браслеты со знаками Амона-Ра. Белая хлопковая юбка и передник из золотых пластин. На ногах фараона сандалии из переплетенных золоченных нитей.
Рядом с троном стояли вооруженные и одетые в доспехи военачальники и друзья молодого владыки. Аха, Усер и Неши держали руки на рукоятях мечей. Баст сжимал в руке свой знаменитый топор.
За офицерами фараона стояли солдаты нубийской и ливийской гвардии. В руках у воинов-нубийцев были легкие щиты, обтянутые кожей и бронзовые боевые топоры, с лезвием в виде полумесяца. Ливийцы были вооружены деревянными щитами, серповидными мечами и копьями.
Выглядели солдаты грозно и решительно.
Перед троном толпой стояли номархи, повелители номов, из Ка-Хесеба* (*Ка-Хесеб 11-ном Нижнего Египта в Восточной Дельте), из Гелиополя* (*Заячьего Нома — 15 ном Верхнего Египта), и из Имху-Пеху* (*Имху-Пеху — 19-й ном Нижнего Египта на северо-востоке Дельты со столицей в городе Буто), и другие повелители номов Верхнего и Нижнего Египта, согнанные сюда насильно. Они косились на тело убитого Птахотепа и тела хранителей столицы. Новый фараон специально приказал их не убирать.
— Я, фараон Верхнего и Нижнего Египта, повелитель, равный богам, божественный владыка стран, повелитель народов! По воле богов решил я изменить порядок управления страной! — громко произнес Эвиб-Ра. — И делаю я это только ради блага страны Кемет и её народа!
Номархи молчали. Эвиб-Ра внимательно смотрел на их лица. Новый владыка понял что здесь он не найдет понимания. Это были враги его делу и его реформам.
— Усер! — позвал фараон.
Вперед выступил новый номарх Тина:
— Я здесь, великий повелитель!
Фараон представил его остальным:
— Вот новый номарх города Тин! Сын умершего номарха и законный наследник нома. Готов ли ты повиноваться своему фараону, Усер?!
— Слово и воля фараона! Внимание и повиновение!
— Внимание и повиновение! — громогласно поддержали Усера остальные офицеры армии.
Фараон Эвиб-Ра посмотрел на номархов, которые хранили молчание. Они уже знали, что случилось с прежним номархом города Тин.
— Что скажете, номархи? — спросил их фараон.
— Порядок власти в Египте и его номах был установлен божественным фараоном Аменемхетом I, — несмело возразил номах из города Буто.
— А я, фараон Эвиб-Ра повелеваю изменить этот порядок правления. Номархи отныне полностью подчиняются фараону Верхнего и Нижнего Египта, яко единственному источнику права в стране Кемет. Верных мне номархов я оставлю у власти, как это произошло с Усером. Но он номарх Тина отныне не по праву наследования от своего отца, но по моей воле! Кто еще желает возразить своему фараону?! Что скажут жрецы?!
Эвиб-Ра посмотрел на жрецов Амона-Ра стоявших недалеко от него. Вперед выступил старый жрец и произнес:
— Слово фараона! Внимание и повиновение!
— Боги также на моей стороне! — вскричал фараон. — Могут ли они сказать нет, если я толкую их священную волю!
Офицеры армии снова громко закричали:
— Слово фараона! Внимание и повиновение!
— Всем кто противиться фараону я выкажу свою немилость! — продолжал Эвиб-Ра. — Здесь вы уже можете видеть тела предателей, что злоумышляли на своего фараона. Это бывший чати моего отца Птахотеп, который в своем дерзком безумии осмелимся предлагать нам новый вид власти, где не фараон, а он лично станет править государством! Больше того, он виновен в смерти моего отца!
— Виновен? — номарх Буто посмотрел на фараона.
— Да. Он виновен в отравлении Аменемхета III!
— Он? — снова заговорил номарх Буто. — Но может ли человек причинить вред богу? Ведь чати Птахотеп был человеком, а фараон был богом! Люди не страшны богам! Разве не так?
Эвиб-Ра усмехнулся.
— Ты хитришь номарх. Тебе известно не хуже меня, что фараоны смертны! И фараона можно отравить или убить, как и простого человека! И у этого мертвого ныне изменника были сообщники! И они здесь во дворце! Жрец Амона-Ра!
Верховный жрец Амона-Ра дрожа от страха вынужден был выйти вперед.
— Я весь внимание к слову и воле моего повелителя, фараона Верхнего и Нижнего Египта, Эвиб-Ра, сына Солнечного бога и повелителя Кемета.