- Это правда, Григорий, не знала наша земля большего бедствия от сотворения. Дело в другом – опомнимся ли, сплотимся ли, приобретем ли сознательную старшину козацкой нации? Но лучше дальше читай...
«...Пишу все то, о чем и раньше многократно и широко писал вам для осторожности, добрым молодцам, и если найдете в чем-то неправду, разоблачите меня. И только надеюсь, что никто, даже из врагов моих, не найдет в том вранья, так как все, что я советую вам, от чего предостерегаю, все то известно всему миру и много из вас, убегая от московского тиранства, были очевидцами всего того и могут подтвердить правильность моих слов.
Теперь чтение Григория прервал уже отец:
- Засиделись мы. Может, ты голоден?
- Какая в эту пору еда, глухая ночь...
- Знаешь, Григорий, я не имею доподлинной уверенности, что мои слова дойдут до души, что они там укоренятся. Но буду без устали повторять: надо уважать себя! Еще лорд-протектор Англии Оливер Кромвель именовал нашего гетмана «Богдан Хмельницкий, Божьей милостью Генералиссимус Греческой Церкви, Император всех Запорожских Козаков»... Сегодня запрещают наш язык, запрещают печатать книги по-украински, а я не устану напоминать: чехи начали печатать книжки в 1478 году, украинцы – в 1491-ом, поляки – в 1497-ом, сербы – в 1553-ом, а москвины – в 1664-ом. Святой Константин нашел Евангелие и Псалтырь, написанные «русскими письменами» еще в 860-году. Поработить можно оружием, изменой, нарушенным словом, но дух народа подневольным не станет...
Мерцали свечи, по стенам пугливо шарахались тени - Григорий пробегал строку за строкой написанное отцом, и казалось ему, что это не молчаливые буквы, а человеческая боль и крик: с высоты своих лет, боевого и дипломатического опыта гетман хотел докричаться до собратьев и предостеречь их.
«…Не сомневаюсь, что Москва, если еще не успела привлечь, то наверное будет стараться привлечь вас к присяге на верность себе, и сомневаюсь в том, чтобы та самая Москва захотела присягнуть со своей стороны на сохранение всего того, чем вас, добрых молодцов, обнадеживает, чего она никогда не совершит, а если и совершит, то к большему обману, чтобы той лживой присягой скорее соблазнить и потерять вас. Знайте и то, добрые молодцы, которые и присяга, если только вы ее составили, не действующая и перед Бог не грешная, так как, присягнув предварительно единодушно на освобождение отчизны, теперь вы присягнули лукаво, а или же можно присягать на погибель отчизны? А и вдобавок Москва, взяв из вас присягу, как захотит, так с вами и с отчизной нашей совершит, и тогда присяга ваша и душу вашу занапастить, и отчизну в безодню бросит, и вільностей лишит. После всього этого прошу вас, добрых молодцов, Войско Запорожское, у имени любви к отчизне и перед Бог содеянной присяги об обороне отчизны к последней капле крови, оставить свое намерение, которое вы осуществили или еще только собираетесь осуществить о переходе на вражеский вам и отчизне сторону, воспользоваться удобным и счастливым временами, что сейчас нам выпал, за таких больших и непобедимых для выполнения наших священных долгов; в другом случае через наше непостоянство мы потеряем этот момент для освобождения нашей дорогой родины и никогда уже такого не увидим, и до конца дней не дождемся. Обращаю, наконец, ваше внимание, что я здесь, оставаясь при его милости хану, имею внимательное, пыльное и неутомимое о вас старания, и постиг полно его ханскую милость, что он за натурой - господин, ласковый к вам, добрым молодцам, Войску Запорожского, всем сердцем благосклонный и всяческого добра вам и отчизне нашей благожелательный; следует только, чтобы вы, добрые молодцы, откликнулись к его ханской милости письмом через своих посланцев и уверили его, что никогда не собираетесь переходить на московскую сторону и отходить от обороны и владычество его ханской милости, а остаетесь в готовности к военному походу на первый его ханской величественности указ. Уверяю вас христианской совестью, которые не будете жалеть и не только жалованье, а и надлежащее вознаграждение за свою работу и подвиги будете иметь в польской стороне и получите пожиттєві и удобные постои. Все это пишу вашмосцям, добрым молодцам, Войску Запорожскому из ревностности и от искренней моей к вам и к отчизне любви и приязненные, с которой к вам и зостаюся искренне благожелательный всего добра приятель и брат, Филипп Орлик, гетман Войска Запорожского».