Она придвинула Гонтрану стул, а сама опустилась на кушетку. Наступило томительное молчание… Вдруг Кармен подняла голову и в упор взглянула на художника.
— Любите ли вы меня, Гонтран? — спросила она.
— Люблю ли я вас? — прошептал де Собранн.— Но разве с того вечера…
— Когда я поддалась влечению сердца, да? Но знайте, вашей женой я никогда не буду.
Гонтран встал.
— Вы звали меня только за этим? — горько спросил он.
— Женой вашей я никогда не буду,— повторила Кармен,— потому что вы честный человек, а я… недостойна вас.
— Что вы говорите, Кармен?
— Я люблю вас,— продолжала молодая женщина,— горячо и беззаветно люблю, но я не имею права. Мне нельзя вас любить.
Она склонила голову, и крупные слезы покатились по ее лицу.
— Вы плачете?
— Да, я плачу, оплакивая мою загубленную молодость и опозоренную жизнь… Да, Гонтран, не быть мне вашей женой, забудьте об этом…
— Почему же?
— Потому что я не дочь, а любовница господина де Ларсанжи.
Болезненный крик вырвался из груди Гонтрана, и он закрыл лицо руками. В таком положении он выслушал грустную историю той, которую полюбил.
Окончив свой рассказ, Кармен сообщила Гонтрану о заговоре, направленном против виконта, в котором участвовали Ларсанжи и синьор Фаджиано.
— Вы видите теперь,— заключила она,— что я позвала вас недаром.
— О нет,— вскричал молодой человек.— Не знаю, как и благодарить вас! Конечно, в вашем рассказе я не все уяснил себе, но со временем… Виконта Сперо я люблю как брата… для его спасения охотно пожертвую жизнью. И горе тем, кто вызвал нас на эту борьбу!
Затем Гонтран привлек к себе девушку и прошептал:
— Дорогая моя, ваше признание горечью отозвалось в моей душе, но теперь я еще больше уважаю вас… Кармен, любите ли вы меня?
— Разве я имею право любить? — ответила она, склонив голову.
— А я,— спокойно и твёрдо произнес Гонтран,— я люблю вас!
— О, благодарю за эти слова! — вскричала Кармен.— Теперь я, ваша раба, буду здесь настороже, наблюдая за врагом, и когда вы призовете меня, я скажу вам: возьмите мою жизнь!
14. Потайная дверь
Расставаясь с Кармен, Гонтран был глубоко тронут: откровенность и благородство молодой женщины восхитили его, и он еще больше привязался к ней.
С другой стороны, его мучило ее сообщение, что его друзьям угрожает опасность. Де Собранн взял карету и немедленно поехал к виконту.
Подъезжая к дому Монте-Кристо, он был поражен. В окнах не было сбета, и царила глубокая тишина. Художник позвонил.
— Виконт дома? — спросил он у открывшего ему дверь швейцара.
— Нет… барин ушел,— ответил, видимо, смущенный швейцар.
— Когда он вернется?
— Не знаю…
— А сержант Кукушка?
— Тоже ушел часа четыре тому назад, а куда — никто не знает!
В эту минуту у подъезда остановилась карета, из которой вышли Фанфаро, Ансельмо, Бобишель и Кукушка.
— Я был сейчас у вас, господин де Собранн,— сказал Фанфаро,— и очень рад, что встретился с вами здесь. Нам надо переговорить о весьма важном деле.
— Разве вам уже известно то, что случилось? — спросил Гонтран.
— Почти все. Но войдемте в дом и произведем в нем тщательный осмотр.
Бывший гимнаст и остальные лица вошли в подъезд.
— Позвольте, сударь,— остановил Фанфаро швейцар. Фанфаро молча показал ему перстень, полученный им от графа в день его отъезда. Швейцар склонился перед этим знаком, условная сила которого хорошо была известна всей прислуге графа, отступил назад и сказал:
— Прошу прощения, сударь… Прикажете позвать камердинера?
— Это лишнее,— произнес Фанфаро,— но кроме нас ни под каким предлогом не впускайте никого.
— Слушаю, сударь.
Все пятеро вошли в кабинет виконта. В комнате царил полнейший беспорядок, еще раз доказывавший, что Сперо из дома уехал внезапно.
Кукушка открыл ящик, в котором хранились пистолеты. Он был пуст.
— Виконт захватил пистолеты,— сказал зуав.
— А теперь обсудим, как нам действовать в данной ситуации, — произнес Фанфаро.— Вы говорите, сержант, что виконт ушел вчера вечером?
— Да.
— В котором часу?.
— Не знаю.
— В таком случае необходимо допросить швейцара.
Был вызван швейцар, который показал, что из кабинета выход был только один — через парадную дверь — и что виконт через эту дверь не проходил…
Фанфаро задумался.
— Кукушка,— обратился он к зуаву,— пока ты свободен, ступай в свою комнату, а я останусь здесь с господином де Собранном и Бобишелем.