В тот вечер мы встретились перед старым фасадом. Нас было примерно пятьдесят человек, в большинстве своем студенты моего возраста, разных национальностей и религий. Два человека переводили с английского на арабский и иврит.
Из дома я позвонил Джамалю.
— Ну и как там было? — спросил он.
— Отлично, — ответил я. — Они подарили мне Новый Завет на арабском и английском. Новые люди, новая культура, очень интересно.
— Не знаю, Мосаб, — сказал Джамаль. — Это может быть опасно для тебя, если узнают, что ты водишься с христианами.
Я прекрасно понимал, что он имел в виду, но не сильно беспокоился по этому поводу. Отец всегда учил нас быть открытыми и любить всех, даже тех, кто верит в другого бога. Я посмотрел на Библию, лежащую у меня на коленях. У моего отца была огромная библиотека, состоящая из пяти тысяч томов, среди которых была и Библия. Когда-то, еще в детском возрасте, я читал отрывки из Песни Песней Соломона, где говорилось о сексе, но никогда не заходил дальше. Однако Новый Завет был подарком. Поскольку подарок — это предмет почитания и уважения в арабской культуре, я решил, что могу прочесть эту книгу.
Я начал сначала, и когда дошел до Нагорной проповеди, подумал: «Ух ты, как Иисус умеет увлечь. Все, что он говорит, прекрасно». Я читал и не мог остановиться. Каждая строка, казалось, прикасалась к моей глубокой ране. Это было очень простое послание, но каким-то образом оно взяло власть надо мной, излечило душу и подарило мне надежду.
Затем я прочитал это: «Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного» (Матфей, 5:43–45).
Вот оно! Эти слова поразили меня. Никогда прежде я не читал ничего подобного, но я знал, что искал эту мысль всю жизнь.
Многие годы я пытался выяснить, кто был моим врагом, и искал врагов вне ислама и Палестины. Но вдруг я понял, что Израиль не был моим врагом. Не был им ни ХАМАС, ни дядя Ибрагим, ни тот солдат, который бил меня прикладом автомата, ни обезьяноподобный охранник в следственном центре. Я осознал, что враги не определяются национальностью, религией или цветом кожи. Я понял, что у всех нас одни и те же общие враги: жадность, гордость, дурные мысли и искушения дьявола, которые живут внутри нас.
Это значило, что я больше не одинок. Единственный настоящий враг сидел внутри меня.
Пятью годами раньше я бы прочитал слова Иисуса и подумал: «Какой идиот!» — и выбросил бы Библию. Но мой опыт — общение с сумасшедшим соседом-мясником, членами семьи и религиозными лидерами, которые били меня, пока отец сидел в тюрьме, а также мое собственное пребывание в «Мегиддо» — все соединилось, чтобы подготовить меня к силе и красоте этой правды. Единственное, что я мог подумать сейчас в ответ: «Вот это да! Какой мудрец!»
Иисус сказал: «Не судите, да не судимы будете» (Матфей, 7:1). Какая разница между ним и Аллахом! Исламский бог очень любит судить и осуждать, и арабское общество следует его примеру.
Иисус запретил лицемерить книжникам и фарисеям, и я подумал о дяде. Я вспомнил случай, когда его пригласили на какое-то важное событие, и как он злился, что его не посадили на лучшее место. Как будто Иисус обращался к Ибрагиму и всем мусульманским шейхам и имамам.
Все, что Иисус говорил на страницах книги, казалось мне идеальным. Ошеломленный, я заплакал.
Бог послал мне встречу с Шин Бет, чтобы показать, что Израиль не был моим врагом, и теперь он вложил ответы на оставшиеся у меня вопросы прямо мне в руки в виде маленького томика Нового Завета. Однако мне пришлось пройти долгий путь к пониманию Библии. Мусульман учат верить во все книги Бога, как в Тору, так и в Библию. Но нас также учат, что человек внес исправления в Библию, сделав ее ненадежной. Коран, говорит Мохаммед, был самым последним и самым точным обращением Бога к человеку. Так что сначала я должен был отказаться от убеждения, что Библию исказили люди. Затем мне пришлось биться над тем, чтобы как-то заставить обе книги работать в моей жизни, то есть объединить ислам и христианство. Непростая задача — примирить непримиримое.
В то же самое время, хотя я верил в учение Иисуса, я все же не считал его Богом. Но даже в этом вопросе мои представления вдруг изменились коренным образом, потому что на них повлияла Библия, а не Коран.
Я продолжал читать Новый Завет и потом перешел к изучению всей Библии. Я ходил на церковные службы и думал: «Это не то показное христианство, которое я видел в Рамалле. Это настоящее». Христиане, которых я знал прежде, ничем не отличались от традиционных мусульман. Они провозглашали религию, но не жили ею.
Я стал проводить больше времени с ребятами из группы, изучавшей Библию, и обнаружил, что мне очень нравится, как они общаются друг с другом. Мы отлично ладили, говорили о жизни, наших корнях, вере. Они уважительно относились к моей культуре и моему мусульманскому происхождению. И я понял, что в их обществе я могу быть самим собой.
Я страстно желал принести свои новые знания в мою собственную культуру, потому что понял, что не оккупация виновата в наших страданиях. Наша проблема была гораздо шире и глубже, чем армии и политика.
Я спросил себя, что сделали бы палестинцы, если бы Израиль вдруг исчез, если бы все вернулось в состояние до 1948 года, если бы все евреи отказались от Святой Земли и рассеялись по всему свету еще раз. И впервые я знал ответ.
Мы бы все равно воевали. С девушкой без платка. С теми, кто сильнее или важнее. С теми, кто устанавливает свои правила и получает лучшие места.
Это был конец 1999 года. Мне был двадцать один год. Моя жизнь начала меняться, и чем больше я узнавал, тем большая путаница царила у меня в голове.
— Создатель, открой мне истину, — молился я день за днем. — Я смущен. Я сбит с толку. Я не знаю, по какому пути двигаться дальше.
Глава шестнадцатая
ВТОРАЯ ИНТИФАДА
лето-осень 2000
ХАМАС, когда-то самая влиятельная организация палестинцев, теперь была сильно ослаблена. Обостренная жесткая конкуренция за сердца и умы находилась полностью под контролем.
С помощью интриг и сделок Палестинская автономия совершила то, что не удалось Израилю, действовавшему открыто. Она разрушила боевое крыло ХАМАС и бросила его лидеров и бойцов в тюрьму. Даже после освобождения члены ХАМАС возвращались по домам и больше не выступали против Палестинской автономии и оккупации. Молодые бойцы устали. Их лидеры были разобщены и подозревали друг друга и всех вокруг.
Отец снова вернулся на работу в мечеть и лагеря беженцев. Теперь, если он говорил, то выступал от имени Аллаха, а не как лидер ХАМАС. После нескольких лет разлуки из-за того, что мы оба сидели в тюрьме, я радовался возможности снова ездить с ним и проводить время вместе. Я скучал по нашим долгим разговорам о жизни и исламе.
Я продолжал читать Библию и изучать христианство и постепенно обнаружил, что меня действительно притягивает милосердие, любовь и смирение, о которых говорил Иисус. Удивительно, но это были те же черты характера, привлекавшие людей к отцу — самому верному мусульманину, которого я когда-либо знал.
Что касается моих отношений с Шин Бет, то теперь, когда ХАМАС практически ушел со сцены, а Палестинская автономия поддерживала порядок и спокойствие, казалось, мне больше нечего делать. Мы стали друзьями. Они могли отпустить меня при желании, и я мог сказать «Пока!» в любое время.
25 июля 2000 года завершилась встреча Ясира Арафата, американского президента Билла Клинтона и израильского премьер-министра Эхуда Барака в Кемп-Дэвиде. Барак предложил Арафату около девяноста процентов территории Западного берега, весь сектор Газа и Восточный Иерусалим в качестве столицы нового Палестинского государства. Кроме того, должен быть создан новый международный фонд для компенсации палестинцам утраченной собственности. Это предложение «земли в обмен на мир» предоставило многострадальному палестинскому народу историческую возможность, в реальность которой могли поверить лишь единицы. Но Арафату и этого было мало.