Теракт превратил дело Палестины в пепел, поскольку весь мир в один голос выступил против терроризма — любого терроризма, по любой причине. В следующие недели Шин Бет начал извлекать уроки из развалин того, что стало называться «9/11».
Почему разведка США не смогла предотвратить эту катастрофу? С одной стороны, американцы действовали независимо и профессионально. С другой — опирались главным образом на высокие технологии и редко шли на контакт с террористами. Такая тактика оправдывала себя во времена холодной войны, но бороться таким же образом с идейными фанатиками довольно сложно.
Израильская разведка, напротив, больше полагалась на человеческие ресурсы, имела бесчисленное количество шпионов в мечетях, исламских организациях и среди лидеров и не испытывала проблем с вербовкой даже самых опасных террористов. Они знали, что должны иметь глаза и уши изнутри, работать с людьми, которые понимают мотивы и эмоции противника и умеют налаживать контакты с ним.
Америка не понимала ни исламской культуры, ни исламской идеологии. В сочетании с открытыми границами и слабой безопасностью это сделало ее более легкой мишенью, чем Израиль. И все же несмотря на то, что я, будучи шпионом, помог Израилю обезвредить сотни террористов, наша работа не могла положить конец терроризму, даже в такой крошечной стране, как Израиль.
Примерно через месяц, 17 октября, четверо вооруженных бойцов НФОП вошли в отель «Иерусалим Хайятт» и убили министра туризма Израиля Рехавама Зееви. Они заявили, что этот акт — месть за убийство Мустафы. Несмотря на свою аполитичность, Зееви был очевидной мишенью. Он публично защищал политику превращения в ад жизни трех миллионов человек на Западном берегу и в секторе Газа, чтобы они добровольно переехали в другие арабские страны. Например, в интервью корреспонденту Associated Press Зееви позволил себе весьма недвусмысленные метафоры, сказав, что палестинцы подобны «вшам», которых нужно вывести, и «раковым клеткам, распространяющимся внутри нас»{8}.
Око за око, зуб за зуб, и взаимные убийства продолжались.
Уже в течение нескольких лет я упорно трудился, по крупицам собирая информацию, чтобы помочь Шин Бет остановить кровопролитие. Мы продолжали следить за Мухаммадом Джамалем аль-Натшехом, Салехом Талахме и другими тремя парнями, которых я спрятал после их освобождения из тюрьмы Палестинской автономии. Они несколько раз меняли место жительства, и только Салех продолжал общаться со мной. За остальными мы следили через их семьи и путем прослушивания телефонов.
Салех доверял мне, всегда рассказывал, где он живет, и часто приглашал в гости. Познакомившись с ним поближе, я вдруг понял, что он мне симпатичен. Он был удивительным человеком — блестящим ученым, лучшим выпускником своего курса инженеров-электронщиков и одним из лучших студентов в истории университета Бирзет. Для него я был сыном Хасана Юсефа, хорошим другом и благодарным слушателем.
Я проводил много времени с Салехом, его женой Маджедой и их пятью детьми (двумя мальчиками и тремя девочками). Их старшего сына звали Мосаб, как и меня. Маджеда и дети приехали в Рамаллу из Хеврона, чтобы побыть немного с Салехом в его тайном убежище. В то время я все еще корпел над своим дипломом, и однажды вечером Салех спросил меня, как идет учеба.
— Есть проблемы?
— Да. С экономической статистикой.
— Хорошо, завтра приноси учебник, и мы вместе посидим и позанимаемся. Устроим небольшой урок.
Когда я рассказал об этом Лоай и другим ребятам из Шин Бег, они были приятно удивлены. Они решили, что эти занятия послужат отличным прикрытием для сбора информации.
Но на самом деле совместная учеба для меня была не просто прикрытием. Салех и я действительно подружились. Он помог мне, и две недели спустя я сдал экзамен на «отлично». Я любил его, любил его детей. Меня часто сажали за стол в его доме, и через некоторое время между всеми нами возникла крепкая связь. Это были странные отношения, потому что я знал, что Салех — очень опасный человек. Но ведь и я был опасен.
* * *
Однажды вечером в марте 2002 года я сидел дома, когда к дверям подошли два человека.
Заподозрив неладное, я спросил:
— Вам помочь?
— Мы ищем шейха Хасана Юсефа. Это важно.
— Расскажите мне, почему это важно.
Они объяснили, что они террористы-смертники, их пятеро, и они только что приехали из Иордании. Человек, координаты которого им дали, арестован, и им нужно укрыться в безопасном месте.
— Хорошо, — сказал я. — Вы пришли по адресу.
Я спросил, чем конкретно я могу им помочь.
— У нас полная машина взрывчатки и бомб, и нам нужно ее где-то оставить.
«Отлично, — подумал я. — Что же мне делать с целой машиной взрывчатки?» Пришлось быстро соображать. Я решил спрятать их машину в гараже около нашего дома. Безусловно, эта была не самая блестящая из моих идей, но я был вынужден принять решение мгновенно.
— О’кей, вот вам немного денег, — сказал я, опустошая свой бумажник. — Найдите себе место для ночлега и возвращайтесь ко мне сегодня же, мы подумаем, что делать дальше.
После их ухода я позвонил Лоай, и, к моему облегчению, Шин Бет наконец-то приехал и забрал автомобиль.
Вскоре вернулись пятеро смертников.
— Так, — сказал я им, — с этого момента я ваше связующее звено с ХАМАС. Я дам вам имена ваших жертв, жилье, транспорт — все, что нужно. Больше ни с кем не разговаривайте, или вы будете мертвы еще до того, как вам представиться возможность убить хоть сколько-нибудь израильтян.
Вся эта ситуация была совершенно необычна с точки зрения информации. До сего момента никто не знал смертников в лицо, пока они не приводили в действие взрывные механизмы. И вдруг пятеро из них являются ко мне с машиной, начиненной бомбами. Через тридцать минут я рассказываю Шин Бет об их местонахождении, и премьер-министр Шарон дает «добро» на их ликвидацию.
— Вы не можете так поступить, — сказал я Лоай.
— Что ты имеешь в виду?
— Я знаю: они террористы и собираются взорвать себя. Но эти пятеро — абсолютные невежды, они сами не знают, что творят. Вы не можете убить их. Если вы их убьете, это будет моей последней операцией.
— Ты нам угрожаешь?
— Нет, но вы знаете, как я работаю. Я сделал исключение только однажды — для Халавы, и вы помните, чем все закончилось. Я не буду участвовать в убийстве людей.
— И что ты предлагаешь?
— Арестуйте их, — сказал я, хотя уже произнося эти слова, понял безумность идеи. Мы забрали машину и бомбы, но у этих парней остались пояса. Если хоть один солдат появится в радиусе сотни метров от их однокомнатной квартиры, они подорвут всех, кто находится поблизости.
Даже если бы нам удалось взять их живыми и без кровопролития, они, безусловно, упомянули бы мое имя на следствии. Чувство самосохранения подсказывало мне, что самым безопасным выходом для всех, кого это касалось, было позволить вертолету выпустить пару ракет по их квартире и покончить с этим.
Но в то же время меня мучила совесть. Еще не став христианином, я уже пытался следовать нравственному учению Иисуса. Аллах не осуждал убийства, в отдельных случаях он даже настаивал на них. Но Иисус задавал гораздо более высокую планку. Теперь я понял, что не могу убить даже террориста.
В то же время я стал ценным агентом для Шин Бет, и они не могли пойти на риск потерять меня. Они неохотно, но все же согласились отменить ликвидацию смертников.
— Мы должны знать, что происходит в этой комнате, — сказали они мне.
Я пришел к смертникам и принес им кое-какую мебель. Конечно, они не знали, что мы посадили в нее жучков и могли слышать каждое слово. Все вместе мы слушали, как они обсуждали, кто пойдет первым, вторым, третьим и т. д. Каждый хотел быть первым, чтобы не пришлось видеть смерть друзей. Это было жутко. Мы подслушивали беседы мертвецов.
16 марта солдаты спецназа выдвинулись на позиции. Смертники жили в центре Рамаллы, поэтому АОИ не могла ввести туда танки. Из-за того, что солдаты остались без прикрытия, операция была очень опасной. Я следил за событиями из дома, Лоай сообщал мне по телефону о происходящем и держал меня в курсе всего.