Позже, оставшись наедине со своими мыслями, вспоминал минувший день и нападение вражеских кораблей. Признал свой просчет — недооценил меру жадности англичан, отринувших здравый разум ради наживы. Ведь война с сильной державой не нужна им более, чем России, сиюминутная выгода никак не могла оправдать будущие потери и возможное поражение. Вероятно, имелись и другие причины, побудившие британцев пойти на безрассудную операцию, прежде всего, желание поквитаться с тем, кто уже многие годы вызывал у них раздражение и, может быть, страх своей растущей силой и независимостью.
Как бы то ни было, следовало теперь хорошо подумать об ответе на вражескую акцию, о том, чтобы оставить безнаказанной подобную выходку, не могло быть и речи. Также, как и начинать полноценную войну со всей английской коалицией — а такой исход представлялся более, чем вероятным, стоило бы начать боевые действия против ведущей державы. Даже если и справятся с объединенной их силой, то такого рода победа будет пирровой с весьма сомнительными выгодами. Наверное, стратеги на Темзе предусмотрели и этот довод, когда надумали напасть на караван — мол, русские не решатся объявить войну, коль нет в ней прока.
После долгих раздумий, оценки возможных последствий остановился на мысли ответить неприятелю тем же макаром — без официального объявления войны топить корабли под английским флагом, причем вдали от лишних глаз, не оставляя каких-либо следов. Конечно, рано или поздно правда вскроется, но то будут лишь догадки, ведь реального подтверждения тому нет! А потери британцев на морских и океанских коммуникациях прежде всего ударят по ним, а не союзникам, вряд ли те станут вмешиваться в тайную войну, напрямую их не касающуюся. Вопли же обиженных о нарушении каких-то правил можно пережить, также как и призывы к мировому сообществу о наказании бесчестных русских. Тут самим следует разыграть козырную карту с подобным обвинением — ведь в их руках весомый аргумент, те же английские офицеры, захваченные в плен, куда уж нагляднее!
Дальнейший переход через Северное море и Балтику проходил без инцидентов, никто более не предпринимал попыток напасть или как-то помешать внушительному каравану. Напротив, встречавшиеся на пути отдельные суда или группы спешили уйти в сторону, держались на солидном удалении. Даже стихия присмирела, не доставляла особых хлопот, лишь однажды несильный шторм и последовавший за ним штиль задержали на неделю у датских проливов. Так неспешным ходом дошли до базы в Либаве, а оттуда Лексей на фрегате в сопровождении группы скоростных кораблей отправился в столицу. Прибыл туда в самый разгар лета ровно через два года после отбытия в дальнее плавание, собственно, как и обещал. В долгом странствии соскучился по родному городу, теперь с каким-то умилением вглядывался в знакомые места, где прошла большая часть его жизни.
Невольно вспоминал о том дне, когда уходил отсюда в крайний поход, своих планах и ожиданиях в то время. Сейчас мог сказать себе со всей откровенностью — во многом они сбылись как для него самого — сполна потешил свою душу на бескрайних просторах, — так и страны — открыл богатые земли на другой стороне света. Правда, вывезенные оттуда ценности пропали вместе с затонувшим флагманом — Тома захватила с собой лишь бывший при ней футляр с самыми крупными алмазами, иногда открывала и любовалась ими. Остальное богатство хранилось под замком в окованных металлом ларях и не оставалось времени как-то их вскрывать, ключи же от них держал при себе Лексей, в те минуты находившийся в спасательной шлюпке в беспамятстве. Хорошо еще, что самим удалось спастись с гибнущего корабля, так что об утрате особо не горевали — живы и на том слава богу!
Дома первыми встретили заметно выросшие дети — самым младшим Кате и Оле минуло двенадцать лет, а старшая дочь Маша вовсе стала красавицей-невестой, ей уже восемнадцать — пора замуж отдавать! Так Лексей и сказал юной девице, когда дошел до нее черед объятий и поцелуев в щеку. Та лишь зарделась и опустила глаза долу, а мать ее, Надя, улыбаясь, пояснила смущение девушки: