К рассвету основные укрепления на стенах были уже в руках штурмующих практически без единого выстрела, а дальше пошла баталия, продолжавшаяся весь день. Выбивали осман из бастионов и башен, бои шли за каждый дом, шаг за шагом воины со всех четырех сторон сходились к центру крепости, пока не пал последний защитник. В плен никто не сдавался, то ли от фанатизма или иной причине, единственно, кроме раненых, кого застали живыми и сравнительно невредимыми — сидевших в зиндане заключенных, в большинстве христиан, среди них женщин и детей. Как позже выяснили, посадили их в подземелье за разные провинности — от несвоевременной уплаты податей до оказания сопротивления властям, кого-то из женщин за прелюбодеяние или, напротив, отказ от близости с важным чином. Оставили в Измаиле коменданта с гарнизоном наводить здесь порядок, остальная армия переправилась через Дунай, принялась зачищать другие крепости и укрепления на этой стороне.
Армии Тормасова выпала задача не легче — прорывать оборону противника на Пруте, а после идти почти шестьсот верст до границы Сербии по вражеской территории. Переплавлялись близ Яссы, столицы Молдавского княжества, османы на этом участке выстроили довольно мощную, ненамного уступавшей Дунайской, оборонительную линию. Да и войска здесь собрали изрядно — около шестидесяти тысяч, — против сорока русских. Сама переправа через реку вылилась в целое сражение — после часовой артиллерийской подготовки авангардные полки прорвались на правый берег в нескольких местах и заняли плацдармы, а затем по выстроенным саперами понтонным мостам перешли остальные. Наступление развивали по ширине и глубине, продвигались медленно, в день всего на несколько верст, ломая отчаянное сопротивление противника, в течении недели выбили в полосе выдвижения основные его силы.
В Яссы не заходили, миновали его южнее, оставив за спиной находившийся там османский гарнизон. Так и шли дальше, обходили стороной вражеские крепости, не вступая без нужды в сражения. Уже в Валахии близ Плоешти передовые полки столкнулись в горной долине с османским войском, идущим из метрополии. Бой почти сразу перешел в рукопашную схватку, в немалой мере нивелировав огневое преимущество русских солдат. Благо еще, что турки уступали числом вдвое, но все же потери были слишком большими, даже больше, чем на Пруте. Бойцы крепко усвоили полученный урок — на марше не расслабляться, особенно в горах, и не допускать близкого боя, — в последующем не теряли осторожность. Дальнейший путь пролегал через Карпаты, несколько раз сбивали заслоны противника на перевалах, брали штурмом Голубацкую крепость на Дунае, возведенную османами на границе между Валахией и Сербией. В середине августа, выйдя на Дунайскую равнину, армия Тормасова наконец-то соединилась с группировкой Сабанеева, завершив успешно столь долгий переход.
С заметным нежеланием Сабанеев подчинился приказу Главнокомандующего Кутузова о переводе его группировки в состав армии и выводе из Сербии. Еще высказал Тормасову свое беспокойство:
— Александр Петрович, без нас сербы не устоят, османы их сомнут, если навалятся большим числом! Они уже этим летом подступали с юга к Белграду, лишь с нашим участием удалось отбить. В этом году вряд ли, но в следующем неприятель непременно объявится и как мы будем смотреть людям в глаза, ведь скажут — бросили нас на погибель!
Тот же ответил сочувственно:
— Понимаю тебя, Иван Васильевич, ты за год уже сроднился со здешним народом. Но у нас есть приказ и мы должны его исполнить, нравится ли он нам или нет. Впрочем, могу тебя немного успокоить — как я слышал в ставке, канцлер, он же Верховный главнокомандующий, заверил, что Россия на произвол судьбы Сербию не оставит, возьмет ее под свой протекторат, пусть и на правах османской автономии. Если турки примутся за бесчинства, то мы обязательно вступимся — можешь эти слова передать своим людям, да и сербам. Хоть так им будет спокойнее, когда мы уйдем!