Отправился в столицу из Новороссийска с небольшим запозданием — в конце июня, — на двух скоростных шхунах, построенных только что на собственной верфи, в них еще сохранился запах сосны. Кроме семьи и нужного в пути скарба, взял с собой доставленные из Екатеринбурга десятипудовую партию ценного металла и еще два пуда серебра — он шел побочным продуктом в золотых месторождениях. Через две недели в Северске пополнили запас золота почти настолько же, набрали еще полный трюм пушнины. Щекотливую ситуацию для самого Лексея создало прибытие на борт флагманской шхуны его второй семьи. Надя и Тома знали о существовании друг друга и их детей, но прежде не виделись, от того пикантной стала первая встреча. Сам мужчина пытался ее избежать, когда долганка заявила, что не останется здесь без него и поедет за ним куда угодно. Уговаривал жить если не здесь, то на своей родине — в Таймыре, — но та ни в какую не соглашалась, твердила свое:
— Мне и детям твоим нужен ты, а с твоей женой как-нибудь уживусь — она будет старшей, а я буду помогать ей, как полагается младшей!
Правда, тут же проявила норов: — А почему она старшая, я ведь первая твоя жена! — но под суровым взглядом своего мужчины поправилась: — Ладно, буду младшей...
Дабы не ущемлять детей от Томы принял ее просьбу, вернее, настояние, взять их на свою шхуну, а не другую — чем они хуже таких же от первой жены, тоже хотят быть с родным отцом! Встретились женщины на палубе — можно считать, на глазах всего экипажа, — обе в окружении своих чад. Лексей, поднявшийся по трапу первым, наскоро представил каждую из них и детей: — Надя, познакомься, пожалуйста — это Тома, вот Лексей, Максим и младшенькая Катя. Тома, вот моя жена Надя и дети — Миша, Маша, а эта малышка Оля. Вы пока побудьте здесь, я скоро вернусь.
Самому Лексею нужно было немедленно отлучиться — отдать распоряжения командиру корабля, — но заметил краем глаза, уже уходя, как замершие женщины обменивались оценивающими и напряженными взглядами, будто дуэлянты перед барьером, как бы стараясь узнать — что можно ожидать от противника. И все же полагал от них мирного исхода и здравомыслия ради стоявших рядом детей, да еще на глазах любопытствующих матросов. Вернулся минут через десять, застал оба своих семейства в более непринужденной обстановке — матери беседовали между собой о чем-то, приглядывая за малышами, а те затеяли возню, невзирая, кто чей. Старший сын Лексей, уже четвертый год ходивший юнгой на разных кораблях, показывал Мише оснастку на носу шхуны и что-то объяснял, а тот слушал и переспрашивал, рассказывал свое — понятно было без слов, что им интересно общение.
Хотя шхуна строилась по заказу с дополнительными каютами для гостей, но места в них хватило впритык для двух немалых семейств. Старшие мальчики, в первый же день облазившие судно, нашли для себя закуток — пустовавшую кладовку рядом с трюмом, — с позволения капитана перешли туда. Сам Лексей расположился в специально предназначенной для него каюте — небольшой, но достаточно просторной для занятий с документами и картами, здесь же на топчане отдыхал. Не дублировал работу штурмана, да и не вмешивался в действия экипажа, но самому было спокойнее знать текущую обстановку на маршруте. Свободное время отдавал семьям, правда, они перемешались, непоседливые малыши не могли усидеть на месте и ходили друг к другу в гости, играли и носились по тесным коридорам, путаясь у взрослых под ногами. Иногда их выводили на палубу подышать свежим воздухом, но под строгим надзором матерей — не дай боже куда-то залезут или помешают матросам!
Шли довольно скоро, опережая обычный график по северной части пути. Тому способствовали как ходовые качества новых шхун, так и благоприятная ледовая обстановка — льдины встречались не часто, а поля разошлись на выбранном курсе, — да и шторма лишь пару раз побеспокоили и то без серьезных последствий. В середине августа миновали без остановки Таймыр — стоявшая у борта с детьми Тома прослезилась, прощаясь с родной землей, — в конце октябре обогнули Скандинавию и вышли в Северное море. С той поры от Лексея потребовалось больше внимания и прямое вмешательство, чтобы избегать ненужных встреч с чужими кораблями. Хотя экипажи шхун были готовы к самому худшему варианту — вооруженному столкновению как с одиночным противником, так и с целым соединением, — но все же старались не допускать лишнего риска, в открытом море обходили стороной, а проливы миновали тайком, прячась в тумане и шхерах.