Длящаяся уже шесть лет война между Францией и Англией и их союзниками сказалась на судоходстве в Северном и Балтийском морях — оно заметно снизилось, особенно торговых судов. Да и как позже выяснилось, в это время основные морские силы противостоящих сторон сосредоточились в Средиземное море, где между ними состоялось ставшее известным сражении при Абукире, принесшее победу английскому флоту под командованием адмирала Нельсона. Правда, русским шхунам довелось стать свидетелями небольшого боя, происшедшем перед самыми датскими проливами, в котором против трех английских кораблей выступили столько же французских и два датских. Держались от воюющих соперников подальше, на самой границе горизонта, потому, собственно, кроме пушечной канонады и каких-то маневров, больше ничего важного в той схватке не заметили, да и через пару часов те разошлись, оставшись, по-видимому, при своих — никого не потеряли, заметных издали повреждений также избежали.
На подходе к своим берегам встретили два сторожевых корабля, совершавших обход перед завершением навигации. Обменялись приветственными сигналами и разошлись, после до самого порта назначения больше других не обнаружили — по-видимому, ушли на зимнюю стоянку. Входили в Невскую губу уже в середине декабря, но льда на ней не было, как и в устье реки, да и мороз стоял слабый, лишь снегопад напоминал о наступившей поре. Встали у причала на Стрелке Васильевского острова, экипажи судов занялись перегрузкой пушнины из трюмов на склады, а самый ценный груз отправили под охраной в Казначейство Петропавловской крепости. Сам Лексей с обоими семействами на нанятых экипажах переправился на Адмиралтейскую сторону через Большую Неву по наплавному мосту. Его еще называли плашкоутным — опору под настилом составляли барки-плашкоуты, — наводили на период навигации, перед ледоставом убирали. Хотя с недавних пор укладывали и зимой, так что по сути он стал круглогодичным, с небольшими перерывами во время ледохода и ледостава.
Разместились на втором этаже особняка свободно, только понадобилась небольшая перестановка — Надя с детьми заняла одно крыло, Тома соответственно другое, средние две комнаты стали игровыми для мальчиков и девочек. Лексею пришлось перенести свой кабинет на первый этаж, в мастерскую, но в том особого неудобства не испытывал, зато все под рукой и обе семьи не в обиде. Да и вроде они за минувшие в пути полгода сладили, во всяком случае, конфликтов между ними не замечал, если не считать какие-то детские разборки из-за игрушек или внимания родителей. Сам Лексей старался не обделять малышей лаской и заботой, утешал, если кого-то невзначай обидели, увлекал в общие игры, да и они сами втянулись, проводя почти все время вместе. Старшие сыновья также нашли общий язык, несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте, их объединило увлечение морским делом. Со всем усердием выполняли несложные и посильные работы, которые им поручали на корабле вахтенные офицеры — о том похлопотал отец, стараясь занять непоседливых юнцов, — что сблизило если не до дружбы, то, по крайней мере, взаимной привязанности.
Утром следующего после приезда дня отправился пешком в Зимний дворец — решил прогуляться по городу, в какой-то мере, соскучился по нему за минувшие восемь лет. Ловил на себе недоуменные, даже осуждающие взгляды прохожих — важному мужу, каким он казался в форменном камзоле и уборе, приличествовало передвигаться в экипаже или хотя бы на коне! Не обращал на них внимания, не спеша, за час, добрался до императорской резиденции, в сопровождении дежурного офицера прошел в приемную перед личными покоями. Долго не пришлось ждать, минут через десять секретарь пригласил пройти в кабинет, в котором прежде не раз бывал, еще при матушке-государыне. Здесь впервые воочию встретил царствующего брата и невольно поразился тому, насколько внешне они разные — Павел оказался на голову ниже и какой-то тщедушный, казалось — дунь на него и он улетит. Конечно, не показывал виду, даже намека на разочарование, но тот все равно почувствовал и не обиделся. Лишь усмехнулся и проговорил с заметной иронией: — Да, брат, вот такой я неказистый, хотя мать у нас одна, — затем, уже без улыбки, произнес: — Присаживайся, Лексей, дело не ждет, нам о многом надо переговорить. И еще, давай без чинов — у нас не прием, а важный разговор родных людей.