- Сколько денег надо на лечение и есть ли они у тебя, Матвей Иванович?
- Доктор сказал - не меньше тысячи рублей, у меня же их нет. И занять их не у кого - я уж думал о том.
- Поможем, Матвей Иванович. Помнится, у тебя дочь одна?
- Да, Ваше сиятельство, одна. Танечка у нас поздняя, мы с женой уже не чаяли иметь свое дите.
- Дадим тебе денег, Матвей Иванович. От кадета твоего, Бобринского, будет тысяча рублей и от корпуса двести - вдруг понадобятся на какие-то расходы. И еще - получишь отпуск на все время лечения и дорогу с содержанием.
- Вовек буду благодарен, Ваше сиятельство, но должен сказать - не смогу расплатиться, если только часть.
- Деньги от корпуса безвозмездно - это помощь тебе. А с кадетом можешь поговорить, но вроде возврата не требует. Так, Бобринский?
Лексей не замедлил с ответом: - Так, Ваше сиятельство, не надо возврата. Лишь бы девочка выздоровела, на то деньги не жаль.
Все присутствующие расчувствовались - и дарующие и принявший дар. Бецкой обнял капитана, а тот после мальчика, глаза несчастного отца набухли от слез, но сдержался, проговорил с дрожью в голосе: - Благодарю, Бобринский, жене и дочери скажу о благодетеле - будем молиться за тебя...
О поступке Лексея вскоре прознали, многие восприняли с уважением, но находились и те, кто вслух недоумевал - как можно такие деньжищи отдать чужому человеку, да еще без возврата! А сумма действительно выглядела немалой, тот же верховой конь стоил в среднем около ста рублей - кирасирский дороже, а легкий почти вдвое дешевле. Самым же важным для мальчика стало одобрение матери-государыни, она написала ему: - ... радостно мне было узнать о твоем великодушии. Помощь достойному ветерану в постигшей его беде считаю верным и нужным делом. Я распорядилась выдать из казны нуждающемуся воину еще тысячу рублей - не может держава уступать в благородстве своему отроку...
Весной произошли два события, имевшие отношение к корпусу и к самому Лексею. Сменился генеральный директор - Бецкой ушел с этой должности, но остался в попечительском Совете, новым же назначили Андрея Яковлевича Пурпура, имевшего чин генерал-поручика. Он не стал менять порядки, установленные предшественником, разве что повел себя строже и требовательнее. Кадеты скоро почувствовали твердую руку нового директора - за те прегрешения, которые прежде прощались или отделывались воспитательной беседой, теперь ввели более суровые взыскания. Исправительные работы, внеурочные дежурства, даже специальную форму серого цвета ввели для провинившихся. Конечно, поначалу недовольства среди учащихся хватало, но постепенно свыклись и старались лишний раз не попадаться.
Другая перемена случилась с воспитателем Лексея - Осип Михайлович женился на Анастасии Соколовой, воспитаннице Бецкого (злые же языки считали ее незаконнорождённой дочерью Ивана Ивановича). Нрав супруга имела веселый и непосредственный, наверное, тем и привлекла расположение императрицы - вошла в близкий круг ее фрейлин. Лексею прежде приходилось с ней встречаться, когда в числе лучших учеников был в гостях у директора - Бецкой практиковал такую меру поощрения. Анастасия жила в том доме на правах хозяйки, устроила им чаепитие и вообще вела себя непринужденно, отчасти даже слишком говорлива. Роману тогда удалось найти с ней мысленный контакт, узнал много пикантных подробностей о придворных нравах.
Теперь Лексея все чаще приглашали в дом Бецкого, иногда на весь выходной день. Бывший директор остался его опекуном, но, как понял Роман, поводом стала другая причина, а именно женский каприз. Сама государыня и Анастасия - ее бывшая камер-фрейлина, после замужества статс-дама, - пожелали больше общения с взрослеющим мальчиком. Правда, называть сейчас его мальчиком было бы против истины - за минувший год разительно поменялся. Вытянулся, заметно окреп - уже не напоминал слабого и тихого отрока, каким он выглядел прежде. Настоящий homme beau (красавец-мужчина) - так за глаза называла Лексея шаловливая мадам Дерибас. И основания у нее к тому были - премиленькое, как у Купидона, лицо, волнистые кудри, так и манящие их погладить, а стать впору иному взрослому мужчине.
Для Романа не стали тайной помыслы супруги Осипа Михайловича - решила устроить себе забаву с невинным юнцом, причем с ведома императрицы. Та, наверное, не увидела в том ничего плохого для своего сына, даже к лучшему, если он начнет познавать любовную науку с опытной наставницей. Да и Роман не стал вмешиваться - пусть у Лексея будет свой опыт общения с прекрасным полом, тут, наверное, советчики не нужны. Лишь усмехался про себя, видя нехитрые приемы соблазнения, которые предпринимала Анастасия - искала повод для уединения, томно вела беседу, откровенно показывала прелести в глубоком декольте. Лексей же реально западал на соблазнительницу - смущался и краснел при виде нечаянно обнажившейся ножки или груди, даже дыхание у него перехватывало, а сердце билось как после изрядной тренировки.