Лексею самому приходилось много учиться, чтобы доводить знания и навыки до приличного уровня. В чем-то ему помогал Роман, а чаще справлялся сам - с той же вольтижировкой или сабельным боем. Запомнилась самая первая выездка - под присмотром приданного роте унтер-офицера оседлал коня, вскочил на него и едва не слетел обратно. Вороной из корпусной конюшни попался норовистый, почувствовав на себе седока, заплясал, а потом взбрыкнул - Лексей в последний момент отклонился назад и натянул поводья. А когда конь поднялся на дыбы - прижался к его шее, обхватив руками. Тут вмешался унтер, прикрикнул: - Но, не балуй! - щелкнул бичом перед мордой, после схватил за узду. Так с грехом пополам прошел первый урок, но обошлось без падения - вроде стал чувствовать скакуна и не попадался на его фортели.
Урок верховой езды
Между тем с Романом происходило нечто странное - он терял себя, по чуть-чуть, незаметно, растворялся в сознании Лексея. Не раз ловил на мысли, что думает и чувствует им, юным созданием, а не битым жизнью пришельцем из другого мира. Или, что ему казалось вероятнее, они сливались в одно целое, объединяли опыт, знания, способности - ведь тот, кто был рядом с ним, поступал и переживал именно так, как он сам. Наверное, такое должно когда-нибудь случиться - не могли два близких (ближе уже некуда!) существа не проникнуться мыслями и эмоциями друг друга. Не знал, радоваться тому или нет - по сути утрачивал свое 'я', обособленность или отстраненность от юноши, но, с другой стороны, жизнь теперь воспринималась их общим сознанием, оттого становилась полнее и красочнее.
Вскоре представилась возможность убедиться в той палитре эмоций, что прежде казалась недоступной. Анастасия, первая в жизни Лексея возлюбленная, исполнила свое обещание спустя полгода после расставания. Из канцелярии императрицы в корпус пришло предписание о привлечении кадета Бобринского для исполнения служебных надобностей в свободное от учебных дел время. Что за надобности - не расписывалось, начальство же не пыталось выяснить и в ближайший выходной день предоставило увольнительную Лексею. Юноша терялся в догадках - зачем же его вызывают, - склонялся к мысли, что не обошлось без воли матери. В канцелярии, куда он прибыл незамедлительно, направили в приемные покои государыни. Там приняла фрейлина-секретарь, провела в какую-то комнату и велела ждать.
Не успел Лексей оглядеться в довольно скромно обставленном помещении, как вошла она - властительница его грез, каждую ночь являвшаяся во снах. Юное создание уже было бросилось навстречу, но тот, кто старше, придержал. С достоинством поклонился даме, только потом сделал шаг. Анастасия же не стала заморачиваться церемониями, подбежала и обняла, приговаривая с заметным волнением: - Соколик мой ясненький, как я ждала этого часа! Ночи не спала, все думы только о тебе, желанный мой!
Потом был шквал страсти ненасытной женщины - как будто старалась наверстать упущенное. Лексей или Роман - как их теперь различить! - своими ласками и нежностью доводил ее до пика наслаждения, сам купался в море блаженства. В нем слились неотъёмным сплавом юношеское влечение и зрелый опыт, томление первой любви и плотское искусство. Неизвестно, как долго продолжалось это безумство, но стук в дверь привел в чувство Анастасию - все же она на службе! Быстро собралась - с неумелой помощью Лексея, - и убежала, шепнув: - Ты подожди, не уходи - я скоро!
Свидания у них проходили каждую неделю в той же комнате - ее, оказывается, предоставила императрица своей статс-даме как личные покои. А в каких целях используется - наверное, догадывалась, хотя вслух не расспрашивала. Правда, особой тайны в том не было - уже вскоре после возобновления отношений Анастасии со своим возлюбленным придворные дамы знали, зачем к ней приходит этот милый юноша и чем они занимаются. Слепой бы увидел блеск ее глаз, опухшие от поцелуев губы, да и то счастье, что все замечали в цветущей от довольства мадам Дерибас. Даже пошли пересуды: - Ладно любовник - кто из нас не грешен, - но так в него влюбиться, это уже mauvais ton (моветон)!