Капитан молча, внимательно разглядывал свои руки.
— Я на ней пять лет как женился, — продолжал Камиль. — Я с одной девушкой гулял, мы с ней еще вместе в школе учились. Я на ней жениться хотел, все как следует, и тут она, Катя, приезжает, у ней в нашем доме родственники жили. И она мне совсем не нравилась, я худых таких не люблю, а она, конечно, ко мне, все ко мне, ну и вот…
Он опустил голову. Нежные щеки его пылали.
— Дети у вас есть? — спросил капитан, глядя на него с несколько брезгливой жалостью.
— У нее есть, — поспешно ответил Камиль. — У Кати. Сын у нее, не от меня, от другого. Ему уже десять лет.
— Ну, а с тобой, стало быть, ее сын уже шестой год живет?
Камиль кивнул:
— Да, пять лет.
— Он Камиля папой кличет, — усмехнулся Иван Иваныч. — Папа и папа. Я думал сперва — его.
Капитан встал, прошелся по комнате, осторожно обходя безмятежно спавшую Мурку.
— А когда женился, любил ее? — спросил капитан Камиля.
Камиль улыбнулся слабой, виноватой улыбкой:
— Любил? Я ту девушку любил, ту, с которой в школе учился, красивая девушка была…
— Красивая, некрасивая, не об том речь, — грубо оборвал его капитан. — Тебя не об том спрашивают…
Камиль робко вскинул на него свои девичьи ресницы:
— А о чем же?
— А о том, какого черта ты женился, если любил совсем не ее, а другую?
— Постой, Данилыч, — вмешался Иван Иваныч. — Не кипятись, выслушай до конца.
Капитан сверкнул на него глазом, но промолчал.
— Даже и сам по знаю, как это получилось, — медленно начал Камиль. — Женился я как-то удивительно, вовсе и не думал, что так получится. Сперва на одной собирался, а потом Катя вмешалась. Она умная, она очень умная, и потом старше меня…
— Ну и что с того? — спросил капитан. — Что с того, что старше?
Камиль вздохнул:
— Жили мы сперва неплохо. Я привык к ней. Она хозяйка хорошая, все умеет. И сын ее ко мне привык, Алик, он хороший, только заикается.
Едва заметная усмешка загорелась в глазах капитана и тут же погасла. Он бегло взглянул на Васю — мальчик слушал Камиля, по-видимому, очень внимательно, стараясь не пропустить ни слова.
Капитан нахмурился — вот уж не дело мальчишке о таких вещах слушать, совсем не дело. Но теперь уже поздно…
— Не знаю, что делать, — сказал Камиль, страдальчески сдвинув тонкие и длинные свои брови. — Думаю и ничего придумать не могу!
Он замолчал.
— Нет, ты все-таки скажи, что думаешь, — вставил Иван Иваныч.
— Что ж тут говорить? Она мне вдруг опротивела, видеть ее не могу, ввек бы не знал! — почти выкрикнул он. — Не знал бы ее и не видел!
— А ну, тише, — внушительно сказал капитан и положил руку на его плечо. Камиль невольно согнулся под рукой капитана. — Здесь мы не одни, — капитан выразительно поднял бровь. — Понятно?
— Он все понимает, — вступился за Камиля Иван Иваныч, — просто на душе накипело.
Капитан сверху вниз посмотрел на Камиля.
— Иди домой, — коротко сказал он.
— Домой? — растерянно спросил Камиль. — Почему домой? Я ведь к вам, как к отцу…
— Вот я, как отец, тебе и говорю, — сказал капитан и задохся от волнения. — Я тебе, как отец, говорю, — уже более спокойно повторил он. — Иди, разберись, подумай обо всем, а потом решай. Только имей в виду: рубить сплеча — самое легкое. Тут думать надо, понимаешь, думать…
— Я думал, — робко заметил Камиль, но капитан махнул на него рукой.
— Думать надо, — сказал он еще раз. — Не забывай, ты — взрослый человек, мужчина, ты — отец, у тебя сын растет!
— Да не мой же это сын! — с отчаянием воскликнул Камиль. — Я же вам говорю, это ее, Катин!
— Замолчи! — сурово сказал капитан. — Твой это сын, ты за него отвечаешь, никто другой. Он у тебя шестой год живет, отцом тебя называет, — что тебе еще надо? Справку о рождении? Метрику? Ну, говори!
Камиль не ответил.
— Говори, — продолжал капитан и посмотрел на Ивана Иваныча: — У тебя, Иван, трое детей, хоть ты скажи — можно так делать?..
Иван Иваныч пожал плечами.
— Дети, они, конечно… — начал Иван Иваныч, но капитан перебил его:
— Слышишь, Камиль, не руби сплеча, обдумай все как есть, ты ведь не только за себя, ты и за сына теперь в ответе.
Камиль молчал, не поднимая глаз. Длинные ресницы бросали тень на его пылавшие щеки.
— Ну, а если в самом деле, Данилыч, он с ней жить не может, что же он должен, ради ребенка свою жизнь калечить? — серьезно спросил Иван Иваныч.
Не отвечая ему, капитан взглянул на Камиля. Машинально отметил: «Красив, ничего не скажешь. И молодой еще совсем…»