— Ничего. А ведь тоже все могло быть… — Петрович задумался, глядя поверх головы капитана в окно. — Все могло быть по-другому, — повторил он.
Он развел руками, покачал головой. Все мы люди, всем нам суждено ошибаться, — может быть, это и была самая его большая ошибка — испугался, уехал, ни слова ей не написал, а она, возможно, ждала, думала, он не такой, как все, надеялась, тянулась к нему. Не вышло…
Внезапно хлопнула дверь. Вбежала Катя.
Несмотря на мороз, худое лицо ее было бледно. Не здороваясь, она метнулась к капитану.
— Вчерашний день он у вас был, — сказала она, не то спрашивая, не то утверждая.
Капитан кивнул:
— Был. Ну и что с того?
Она приблизила к нему лицо, сухие губы ее дрожали.
— О чем говорил, скажи!
Капитан слегка отпрянул.
— Я не доносчик, — спокойно и веско сказал он. — Хотите, сами у него спросите.
— Говори! — закричала Катя и вдруг бурно, в голос разрыдалась. — Я тоже знаю, — кричала она. — И что он говорил, и что ты ему — тоже!
— А знаете — тем лучше, — все так же спокойно сказал капитан.
Петрович вынул из кармана трубку, сердито пососал ее.
— Совсем сдурела, — сказал он вполголоса, — врывается в дом хуже ведьмы какой да еще требует — возьми да и выложи ей все, как есть.
Катя яростно обернулась к нему.
— А ты молчи, — закричала она, — ты молчи, кочерыжка обглоданная! Может, все мое горе через тебя!
— Вот оно как, — заметил Петрович.
— Может, ты первый глаза ему раскрыл, только не в ту сторону, когда на Новом году сказал про меня, что я вру, а он к твоим словам прислушался, — бушевала Катя. — Он знаешь какой, ему кто что напоет, всему верит!
— Петрович не виноват, — прервал ее капитан. — Это я тогда сказал. Вы на меня набросились, будто я сына бросил…
— Вот-вот, — подхватил Петрович. — Не зная броду, суешься в воду. А что получилось? Конфуз один.
Катя посмотрела на Петровича, на капитана и, не зная, что сказать, вновь зарыдала.
Маленький Жучок, переваливаясь на коротких лапках, подбежал к ней, ткнулся носом в ее ногу.
— Поди ты еще, — с досадой воскликнула Катя и так пнула щенка ногой, что тот, жалобно завизжав, откатился в угол.
— Вот это уже не дело, — сказал капитан, — пес-то при чем? — Подошел к Кате, почти силой усадил ее на стул. — Что у вас случилось?
Катя мгновенно затихла, красные распухшие глаза ее с надеждой и тоской смотрели на капитана.
— Как думаете, не бросит он меня? — спросила она.
— А что, неохота, чтоб бросил? — съязвил Петрович, но капитан недовольно дернул плечом, и он замолчал.
— Что случилось? — повторил капитан.
— Не знаю, — горестно ответила Катя. — Другой он стал. Совсем другой, и не глядит на меня, и слова мне не скажет, подойду к нему, скажу: «Камиль, милок, что это с тобой?» А он меня рукой от себя подальше: — «Отойди, говорит, не мучай меня!»
— Мне думается, вы сами, Катя, во многом виноваты, — сказал капитан. — Надо бы вам немного измениться, по-другому вести себя.
Катя ударила себя кулаком в грудь.
— Измениться? Афанасий Данилыч, родной вы мой, я ли за ним не хожу, я ли ему в глаза не гляжу? Все, все, что он хочет, каждое его желание исполняю…
Петрович недоверчиво хмыкнул, но капитан строго взглянул на него, и тот стал кашлять, будто в горле запершило.
— У вас, Катя, характер неистовый, — осторожно начал капитан. — По-моему, часто получается так: не вы своим характером владеете, а он вами…
Катя широко раскрыла глаза и внезапно снова разрыдалась.
— Истинная правда, — всхлипывая, говорила она. — Золотые ваши слова!
— Ну-ну, — сказал капитан. — Успокойтесь, зачем вы так?
Однако Катя уже не могла остановиться. Она била себя в грудь и раскачивалась из стороны в сторону, причитая и растравляя себя все больше.
— А как мы раньше-то жили, — причитала она. — Как жили! Люди кругом на нас радовались, налюбоваться на нас не могли…
— Вот видите, — заметил капитан. — Стало быть, если хотите, вы можете себя взять в руки.
Но Катя не слушала его.
— Ведь такого, как Камиль, поискать, — кричала она тонким надрывным голосом. — Это ведь самый на свете лучший человек, цены ему нет. И меня как любил, души не чаял, и к сыну моему всем сердцем, это я одна во всем виноватая, одна я — никто другой!
— Вот и отлично, — сказал поучительно капитан. — Вы сами все сознаете, а это тоже, знаете…
Она вскочила с дивана и, как капитан ни упирался, схватила его за руку.
— Что, бросит он меня или нет? Не бросит, нет?