Капитану вдруг стало жаль его. До того жаль, что он и слова не мог вымолвить, смотрел на его впалые щеки, на темные глаза, на бледные руки с тонкими, нервными пальцами.
— Скоро Вася придет? — спросил Федор.
— Скоро. У него нынче пять уроков.
— Помню, когда я уезжал, он совсем маленьким был, — сказал Федор. — Тогда еще отец жив был, пошел меня провожать и Ваську с собой взял. Смешной был парнишка, толстый, как налитой…
— Теперь он вовсе не толстый, — сказал капитан.
Федор кивнул:
— У нас в роду никого толстых нет. И дед был худой, и отец…
Он медленно провел ладонью по лбу.
— У вас весна, а у нас еще холодно, снег вот по сих пор…
— Понятно, — невпопад сказал капитан.
Он говорил еще какие-то слова, улыбался, смотрел на Федора, но одна и та же мысль колола его, не давала покоя, терзала и грызла, не оставляя: «Он приехал за Васей. Он заберет его…»
Федор молча курил.
— Вася у меня живет уже почти два года, — зачем-то сказал капитан.
Федор равнодушно пожал плечами:
— Я знаю. — Сощурил глаза так, что они превратились в две узкие щелки. — Мне комнату недавно дали. Сперва на берег списали, потом дали. Бери, дескать, только не рыпайся, — в голосе Федора звучала откровенная злоба. — Ну, я взял. Раз дают, почему не взять? Четырнадцать метров, с балконом.
— С балконом… — бессмысленно и печально повторил капитан.
Он обернулся, заслышав Васины шаги. Вася подбежал к нему, с размаху бросил портфельчик с книгами и тетрадями на доски.
— Дядя Данилыч, есть хочу — умираю!
И остановился как вкопанный, глядя на незнакомца.
— Это твой старший брат, Федор, — сказал капитан.
Вася подошел ближе, откровенно разглядывая брата, потом протянул руку.
— Здравствуй, — сказал Федор, встал, не обратив Внимания на Васину руку, обнял его, прижал к себе. — Здорово, братишка!
Из-за плеча Федора Вася бросил взгляд на капитана — удивленный, словно бы даже испуганный.
— Забыл меня совсем? — спросил Федор, отстранив от себя Васю и вглядываясь в его лицо. — Или не помнил никогда? Признавайся!
— Да нет, почему же, — неопределенно сказал Вася.
— А ты уже большой, — заметил Федор, покашливая. — Я бы тебя сразу и не признал.
Капитан повернулся, пошел к дому.
— Ты куда, дядя Данилыч? — крикнул вслед Вася.
— Чай поставлю, — не оборачиваясь, ответил капитан.
…Они сидели за столом, пили чай, чинно беседовали. Собственно, беседовали капитан и Федор. Говорили о погоде, о том, что летом на Москве-реке хорошо купаться, а зимой не каждый решится лезть в прорубь, что в Мурманске бывает северное сияние, когда, кажется, полнеба горит, и это очень красиво, а в Москве, конечно, такого не увидишь.
Вася молча переводил глаза с одного на другого. Больше глядел на Федора. Присматривался, следил за каждым его жестом, вслушивался в каждое слово, словно никак не мог поверить — это и есть его старший брат, единственная оставшаяся в живых родня.
А когда отпили чай, Федор повернулся к Васе, спросил, глядя ему в лицо черными прищуренными глазами:
— Как, поедешь со мной?
— С вами… с тобой? — запинаясь спросил Вася.
— Да, со мной. Будем вместе жить.
Вася молчал, опустив голову.
Федор глянул на капитана:
— Что скажете? Молчит. Боится меня, что ли?
— Не знаю, — сдержанно ответил капитан. — Не думаю.
Федор отодвинул от себя пустой стакан.
— Я в больнице всю зиму пролежал. И знаешь, о чем думал? — Он выждал мгновение и продолжал: — Только о тебе думал. Ты мне даже снился, честное слово. Только во сне ты меньше был, совсем еще пацан… — Федор вздохнул. — Одни мы с тобой, самые кровные. Нам друг за дружку теперь держаться надобно, потому что тебе ближе меня никого нету, а у меня тоже ближе тебя никого нет… — Он помолчал и добавил, сурово сдвинув брови: — А все кругом — чужие. Это ты помнить должен. Мы с тобой родные, друг от дружки не отдерешь, а все остальные — видимость одна. Чужаки…
Вася поднял голову.
— Дядя Данилыч не чужой, — сказал он.
— Кто это? — спросил Федор.
— Это он обо мне, — тихо сказал капитан.
Чуть заметная усмешка тронула тонкие губы Федора.
Капитан отвел в сторону сразу заблестевшие глаза, потом сказал, глядя поверх головы Федора:
— Я пойду, а вы тут побеседуйте…
— Не ходи, дядя Данилыч, — попросил Вася.
Федор сдвинул брови.
— А что, боишься со мной остаться?
Вася, сощурив глаза, посмотрел на него. В эту минуту мальчик показался капитану внезапно возмужавшим, словно сразу, в один миг, стал взрослым.