– Слава Паладайну! – простонал кто–то, в ком Палин узнал по голосу Танина. – Клянусь богами, ты лежал такой бледный, что я думал, что ты умер!
– Жаль, что не умер, – сказал Палин с чувством.
– Понимаем, что ты имеешь в виду, – сказал Стурм, очень унылый и несчастный Стурм, если судить по голосу.
Палин перекатился так, чтобы видеть своих братьев. «Если и у меня такой вид, – подумал он, – неудивительно, что Танин решил, будто я умер». Оба молодых человека были бледны, несмотря на загар, бледность их имела зеленоватый оттенок, и внизу, на палубе, имелось красноречивое свидетельство того, что обоих сильно тошнило. Их рыжие кудри свалялись и спутались, одежда промокла. Оба лежали на спине, руки и ноги связаны грубыми кожаными ремнями. У Танина на лбу красовался огромный синяк, и вдобавок запястья его были порезаны и все в крови. Он явно пытался освободиться, но безуспешно.
– Это все я виноват, – уныло сказал Танин и застонал, когда вновь подкатила волна тошноты. – Какой я дурак, что не увидел, к чему идет дело!
– Не приписывай все себе, старший брат, – сказал Стурм. – Я делал то же, что и ты. Следовало послушать Палина…
– Нет, не следовало, – пробубнил Палин, закрывая глаза, не в состоянии больше видеть того, как в иллюминаторе небо и море постоянно сменяют друг друга. – Я вел себя как самодовольный и глупый ханжа, на что вы оба пытались мне указать. – Он помолчал немного, пытаясь определить, вырвет его сейчас или нет. Наконец решив, что не вырвет, он добавил: – В любом случае, вляпались мы все. Кто–нибудь из вас знает, где мы и что происходит?
– Мы в трюме корабля, – сказал Танин. – И, если судить по звукам, там у них прикован огромный зверь.
– Дракон? – тихо спросил Палин.
– Возможно, – ответил Танин. – Я помню, как Танис описывал черного дракона, который напал на них в Кзак Цароте. Он слышал тогда бульканье и шипение, как у кипящего чайника…
– Но для чего на корабле нужен прикованный дракон? – неуверенно возразил Стурм.
– Есть много причин, – проговорил Палин, – и почти все из них мерзкие.
– Вероятно, держат рабов, таких, как мы, в повиновении. Палин, – произнес Танин тихо, – ты можешь что–нибудь сделать? Я про твое колдовство.
– Нет, – горько ответил Палин. – Колдовских зелий у меня нет, да если бы и были, мне ничего с ними не сделать, так как руки у меня связаны. Мой жезл… Мой ЖЕЗЛ! – вдруг вспомнил он с ужасом. Палин судорожно приподнялся, сел, огляделся по сторонам и облегченно вздохнул. Жезл Магиуса стоял в углу, прислоненный к переборке. Он почему–то не двигался, когда судно кренилось, но по–прежнему стоял прямо, будто не подчинялся законам природы. – Жезл мог бы помочь, но я только умею, – признался он со стыдом, – заставлять его светиться. Кроме того, – добавил он, устало ложась снова, – у меня так болит голова, что я едва могу вспомнить свое имя, не говоря уже о каком–нибудь магическом заклинании.
Молодые люди мрачно умолкли. Танин снова поборолся с кожаными ремнями, затем сдался. Кожу предварительно размочили, и когда она высохла, то так сжалась, что вырваться стало невозможно.
– Похоже, мы в плену в этой вонючей дыре…
– В плену? – загремел сверху голос. – Вы проиграли. Но вы не в плену.
Наверху открылся люк, и показалась невысокая плотная фигура в ярко–красном бархате с черными кудрявыми волосами и бородой.
– Вы – мои гости! – прокричал Дуган Алый Молот, глядя на молодых людей сквозь люк. – И счастливейшие из людей, поскольку я избрал вас сопровождать меня в великом походе! В походе, который прославит вас на весь мир! В походе, по сравнению с которым все те мелкие приключения, случившиеся с вашими родителями, покажутся мародерской вылазкой кендеров!
– Дуган так сильно нагнулся и просунул голову в люк, что лицо сделалось красным от натуги и он чуть не свалился в трюм.
– Мы не собираемся с тобой ни в какой поход! – сказал Танин и выругался. И на этот раз и Палин, и Стурм были полностью с ним согласны.
Дуган сильно сощурился и оскалил зубы:
– Спорим? Все–таки, друзья, это – дело чести, – сбросив вниз веревочный трап, Дуган – несколько неловко – спустился в трюм; карабкаться ему мешало то, что он не видел своих ног из–за огромного живота. Добравшись до палубы, он немного отдохнул после трудов, вынул из рукава камзола кружевной носовой платок и промокнул вспотевшее лицо. – Говорю вам, друзья, – сказал он серьезно. – Я и сам чувствую себя немного плоховато. Клянусь Реорксом, ну вы и пьете! Почти как вы и говорили. – Едва не упав от того, что палуба под ним накренилась, гном указал на Стурма. – Особенно ты! Клянусь бородой, – он погладил ее, – ты у меня двоился, и я уже ползал на четвереньках, когда глаза у тебя закатились, и ты грохнулся на пол. Да так, что трактир чуть не развалился. Мне пришлось уплатить за ущерб.
– Ты, кажется, хотел нас развязать, – прорычал Танин.
– Ах да, действительно, – пробормотал Дуган, вынув из–за пояса нож. Обойдя сундуки, он принялся усердно резать кожаные ремни, которые связывали руки Танина.
– Если мы не в плену, – спросил Палин, – почему же мы связаны по рукам и ногам?
– Как же, друзья, – сказал гном, обиженно поглядев на Палина, – это делалось для вашей же безопасности. Я думал только о вашем благе! Вы проявили такое рвение, когда увидели, как мы несем вас на борт этого прекрасного судна, что нам пришлось сдерживать ваш энтузиазм…
– Энтузиазм! – фыркнул Танин. – Мы же отключились!
– Э… э… нет. Ты как раз не отключился, – признался Дуган. – Вот он, да, – гном кивнул в сторону Палина. – Спал, будто у мамы на ручках. Но вы двое, я сразу это понял, как только увидел вас, друзья, великие воины. Вероятно, ты уже думал о том, при каких обстоятельствах получил по лбу…
Палин ничего не сказал, просто гневно посмотрел на гнома. Сев на койке, молодой человек осторожно дотронулся до шишки размером с яйцо.
– Энтузиазм, – серьезно проговорил гном, принявшись теперь освобождать Стурма. – Это – одна из причин, по которой я избрал вас для своего похода.
– Если я и пойду с тобой в какой–нибудь поход, то только за тем, чтобы увидеть тебя в Бездне! – упрямо ответил Танин.
Откинувшись на койку, Палин вздохнул.
– Мой дорогой брат, – сказал он устало, – ты не подумал о том, что выбор у нас крайне невелик? Мы на корабле, на расстоянии многих миль от берега, – он бросил взгляд на Дугана, который в подтверждение кивнул, – и полностью находимся во власти этого гнома и его команды головорезов. Вы думаете, он развязал бы нас, если бы мы имели хоть какую–то возможность побега?
– Умный парень, – похвалил гном Палина, принявшись разрезать его ремни, а Стурм в это время уже сидел и растирал запястья. – Хотя ведь он маг. А они все умные, по крайней мере, я так слышал. Такой умный, – лукаво продолжил Дуган, – что, я уверен, подумает, прежде чем кидаться пришедшими на ум заклятиями. Сонное заклятие, например, может оказаться очень действенным и позволит моим головорезам отдохнуть, но кто–нибудь из вас троих умеет управлять судном? Кроме того, – заговорил он снова, увидев, каким унылым сделалось лицо Палина, – я уже сказал, это – дело чести. Вы честно проиграли спор. Я выполнил условие, уложил вас в кровать. Теперь ваша очередь выполнить условие, – у Дугана от улыбки кончики усов завернулись вверх. Он довольно погладил бороду. – Вы должны оплатить счет.
– Вот тебе я заплачу! – прорычал Танин. – Я тебе бороду выдеру! Голос Танина дрожал от злости, и Палин беспомощно сжался, глядя на то, как его вспыльчивый брат ринулся на улыбающегося гнома… и упал лицом в грязь и блевотину.
– Успокойся, друг, – сказал Дуган, помогая Танину подняться на ноги. – Вначале привыкни к качке, а потом можешь выдирать мою бороду… если не хотите платить долга. Но если то, что я слышал о Карамоне Маджере правда, он очень разочаруется, узнав, что сыновья его обманщики.