— Не. Изменяйся. — Вир действовал ему на чёртовы нервы этими приказами.
К тому времени, когда песня закончилась, его тело гудело силой подавленной гориллы внутри. Он хотел стать Кинг-Конгом и позволить монстру завладеть им, разрушить это место по кирпичикам. Он хотел похоронить этих парней хотя бы за то, что они смотрели на Кендис так, будто она принадлежала им. Эти мудаки не понимают. Этот котенок дикий, а мужчины не могут завладеть дикими животными.
Она была скромницей? Нет, она просто была умна, чтобы держать их лапы подальше от неё. Она отказывалась от дохода, в котором явно отчаянно нуждалась, чтобы сохранить себя в целости и сохранности. Зато она могла сохранить своё достоинство. И она смогла пережить это. Он представил, что некоторые люди не выживают. Не совсем. Они, конечно, продолжали дышать, но такая профессия вызывала у них онемение внутри. Они щёлкали этим переключателем тысячу раз и в один прекрасный день не могут вспомнить, как переключить его обратно. Они остаются онемевшими. Кендис пыталась остаться в себе. Впрочем, этих мудаков это не волновало. Для них эти девушки были игрушками. Они были здесь, только для того, чтобы на них смотреть, насвистывать, лапать.
Чертовы людишки. Если бы они знали, что находится внутри Кендис, они бы не пялились на неё так, будто они выше неё. Её тигр мог покончить с любым из них без каких-либо усилий. И посмотрите на неё… глаза всё ещё обычные. Они вообще не изменили цвет. От неё пахло мехом и духами, как будто она пыталась скрыть свой звериный запах, но Торрен чувствовал запах большого кота-оборотня повсюду.
Она держала себя в жестком контроле. Сексуальная дикая кошка. Они были противоположностями. Он вообще не мог управлять своим зверем, а эта женщина научилась приручать своего зверя. А она тоже не хотела подчиняться. Этот тигр не прятался. Она была как дрессированный зверь в цирке, а Кендис была лучшим дрессировщиком манежа, которого он когда-либо видел.
И вдруг у него возник момент, когда он захотел, чтобы она спасла его. Тогда бы она смогла выдрессировать его гориллу, как она дрессировала своего тигра. Хозяин ринга, он хотел, чтобы она стала хозяйкой его ринга.
— Эй, — позвал Кендис парень рядом с ним, когда она наклонилась, чтобы подобрать деньги, разбросанные по краю сцены.
Она использовала те же самые руки, чтобы зачерпнуть снег недавно, чтобы бросить в него. Этими же руками она играла. Он прижал эту руку к стойке, вжимая свой член ей в спину, и чуть не кончил от одного прикосновения к ней. И теперь она собирала деньги от этих мудаков. Как она вообще сюда попала?
— Эй! — снова позвал парень рядом с ним, перебирая стопки долларовых купюр. — Я кинул двадцатку, вместо десятки. Я хочу вернуть её.
— Нет, не хочешь, — сказал Вир холодным голосом, который говорил, что он зол и старается не показывать этого. — Я наблюдал за тобой. Ты поставил пятерку.
— Иди на х*р, и нет, я этого не делал. Я хочу вернуть свою двадцатку.
Кендис наклонилась и посмотрела на Торрена. Он увидел тот момент, когда она переключила себя обратно, потому что её глаза из пустых стали прикованы и сфокусированы на нем.
— Торрен? — спросила она сладким, звонким голосом. — Что ты здесь делаешь?
— Явно не платил, в отличие от меня, — сказал мужчина, лихорадочно перебирая деньги.
— Если ты возьмёшь хоть одну купюру с этой сцены, я надеру твой зад, — предупредил Торрен.
— Иди на х*р.
— Джерри, я больше не буду этого делать, — сказала Кендис, подбирая вокруг себя деньги.
Джерри хлопнул по лежащей рядом двадцатке и попытался вырвать её из-под руки Кендис.
— А ну стой! — закричала Кендис. — Карл! Чёрт, где он? — спросила она, лихорадочно оглядываясь по сторонам.
Когда Джерри схватил её за запястье, Торрен был наготове. Горилла осталась на месте благодаря приказу Вира, но он накинулся на Джерри так быстро, что мерзавец даже не понял, что его ударило. Торрен оторвал его от земли за горло.
— У дамы есть правило, придурок. Без прикосновений. И никакого воровства денег. Она работает, а не ты. А теперь отвали, пока я не оторвал тебе голову с твоей шеи. — Торрен одарил его пустой улыбкой и отпустил задыхающегося краснолицего мужчину.
Джерри рухнул на пол, как мешок с камнями, а затем пополз назад, сильно кашляя. Торрену так хотелось сломать эту хрупкую человеческую трахею, но он был хорошей обезьяной и позволил этому идиоту выжить.
Глубокое рокочущее рычание вырвалось из его горла, а горилла практически заревела от удовлетворения.