Ей действительно не помешало бы ответить на его сарказм. Она уже хотела показать ему своего тигра.
— Ха, я думаю, если бы вы надули нас, Конг разорвал бы вам обоим глотку. Я тебе не доверяю, но думаю, тебе нравится жизнь. Пойдем.
— Кем работаешь у него? — спросил он у неё за спиной, когда она повела его к лесопилке.
Она повернулась к нему лицом, но не остановилась. Он держал телефон, будто снимал видео. Пожав плечами, она сказала:
— Я всего лишь его малышка.
Мудак.
— А я думаю, ты его менеджер. Просто ты этого ещё не знаешь. Как тебя зовут?
Она была достаточно умна, чтобы ничего не выдавать для записи на видео. Кендис повернулась и потянулась к расколотой дверной ручке.
— Может быть, это я настоящая Хавок.
Она ответила пустым голосом только потому, что был частью того, что причинит Торрену боль.
Внутри висели три лампочки, что освещали лесопилку тусклым светом. Это была огромная комната с лестницей у задней стены, ведущей в контору на втором этаже с массивным разбитым панорамным окном, отделявшим её от остальной части лесопилки. Стены были сложены из старых бревен, они потемнели и искорежились от времени. Пол был покрыт опилками. По периметру комнаты стояли старое оборудование с ржавыми лезвиями и пилами. В полу были глубокие прорези, как будто пилы насильно впихивали на свои места. Пахло маслом и опилками, мужчинами, мехом зверей… кровью.
Площадка в центре комнаты была покрыта темными пятнами. Ей пришлось подавить свой рык в горле, чтобы быть тихой. Её большая кошка разозлилась… может быть, это жажда крови… или, может, она чувствовала себя защищённой для такой вспышки. Сколько на этом полу было крови Торрена? Боже, он же должен сделать это, да? Чтобы оставаться в равновесии? Чтобы его зверь не слетел с катушек, ему приходится каждый раз истекать кровью? Её затошнило.
Кендис остановилась на краю импровизированного ринга, где рядом с ней встал Дакс. Бесит. Ей бы хотелось, чтобы он встал с другой стороны, со своим бойцом.
На другом конце комнаты Кольт раздевался, внимание было обращено на Торрена, который сидел на расшатанной старой скамье у стены, упершись локтями в колени, стиснув зубы. Он поднял на неё свой волнующий взгляд. «Всё хорошо?» — его глаза, казалось, спрашивали её. Она кивнула один раз.
— Кольту нужна эта победа, — сказал Дакс. — Ему нужен клан. Ты знаешь, что Торрен сделал со своими гориллами?
Она не ответила. Она не хотела, чтобы он знал, как мало она знает о прошлом Торрена.
— Он, наверное, не рассказывал тебе, как предал наш народ, а? Никто не хочет признавать, что стало причиной падения целой расы оборотней. Его предательство началось с его отца и продолжилось с его приходом.
— У каждой истории есть две стороны, — процедила она, глядя на Торрена, стягивающего штаны, смотрящего на окровавленный пол. Он олицетворял мужественность и силу даже оставаясь в одних плавках, напрягая при этом каждый мускул своего тела.
— Да, правильно. Так послушай теперь другую сторону. Конг должен управлять нашими людьми. Он должен создавать следующее поколение. Он должен возглавлять самый большой клан женщин. Это легко понять. Родись с отметиной, стань альфой, занимайся сексом сколько хочешь. Будь. Королём. Его отец избегал своего долга, и Торрен тоже. В восемнадцать ему предложили трон, и что он сделал? Отказал и бросил наших людей в поиски своего нового Конга. Однако его нет. Традиция Конгов была разрушена отцом Торрена и полностью уничтожена Торреном. А потом он сделал что-то непростительное. Когда наш народ захотел отомстить Красным Пантерам Хаоса, он пошел войной против нас — своего народа.
— Вы пошли против команды с его сестрой. Чего ты ожидал?
— Он предал свой народ ради одной женщины.
Голос Дакса был потрясённым, и Кендис бросила на него презрительный взгляд.
— Твой народ — не его народ. Он не предавал своих. Вы пошли за его близкими и обожглись. Буквально. В этом ваша вина. Кроме того, это заставляет меня думать, что гориллы сбились с пути. Тот факт, что ты не видишь причин, по которым он защищает свою собственную сестру? Я не виню Торрена за то, что он не хочет разводить гарем из толп самок. Я не виню его и за то, что он показал два средних пальца этому отравленному трону. — Она снова обратила своё внимание на Торрена, как раз в тот момент, когда его чудовищная горилла вырвалась из него и приземлилась своими гигантскими кулаками на половицу, сломав деревянные доски под ним. — Он никогда не должен был быть королем испорченного народа. Он должен был стать им. Он должен был стать Хавоком. — Он должен охранять мир от Вира. Ему суждено было жить на своих условиях. Ничто из того, что сказала эта горилла, не могло изменить того, что она видела — настоящего Торрена.