— Стой, — пророкотал Торрен.
— Твой отец.
— Пожалуйста, хватит, — умоляла она, её глаза горели от слез.
— Мертв.
Всхлип вырвался у нее. Папа. Папа, папа, папа, я скучаю по тебе, папа.
Торрен ударил Вира по лицу сжатым кулаком, и боль мгновенно исчезла, когда оборотень-горилла схватил его за рубашку и ударил об стену. Он всадил дракона-оборотня с такой силой, что дерево раскололось вокруг его тела.
— Ты хочешь сдохнуть? — крикнул Вир.
— А ты? Ты ведёшь себя как мудак! Она плачет, чувак. Прибереги свое злобное дерьмо для того, кто этого заслуживает. Держись подальше от её грёбанной головы!
Слезы текли по лицу. Кендис, спотыкаясь, поднялась и распахнула дверь. Она сбежала вниз по лестнице к своей машине так быстро, как только могла. Вир был монстром. Красный Дракон мог читать мысли. Он мог вытащить её воспоминания прямо из неё. И без её на то согласия.
По дороге к своей машине она поскользнулась, чуть не упала, но выпрямилась и открыла дверь. Сильно плача, она трясущимися руками вставила ключ в замок зажигания и перевернула его. Ничего не произошло. Дерьмо! Она пыталась снова и снова, и снова. Конечно, её машина сломалась именно сейчас, когда ей нужно быстро уехать.
Естественно!
Это было так идеально. Просто идеальный комментарий, описывающий её жизнь. Каждый раз, когда она нуждалась в чём-то, действительно нуждалась в чём-то, всё разваливалось хуже некуда.
Она оперлась лбом о руль и обхватила руками живот. А потом она просто… сломалась.
Дверь открылась, и машину сильно закачало, когда кто-то сел на пассажирское сиденье. Её даже не волновало, что Вир здесь, чтобы прикончить её.
— Если ты собираешься съесть меня, сделай это быстро, — сказала она с жалким всхлипом.
— Поедание девушек не так интересно, когда они плачут. По крайней мере, я предполагаю, — сказал Торрен.
Облегчение наполнило её тело, и она прислонилась к рулю. Повернув голову, она посмотрела на него.
— Твой мейкап испорчен, женщина. Ты похожа на енота. — Торрен еле втиснулся на пассажирское сиденье её крошечного Вольво, и его колени были подняты почти до груди.
— Ну, а ты выглядишь так, будто ты в машине клоуна.
Он тупо уставился на нее, считая до трех, но затем его губы изогнулись в улыбке. Он усмехнулся.
Что заставило её хихикнуть.
Его смешок стал немного громче.
И она рассмеялась.
— Боже, — пробормотал он, проводя рукой по своим темным волосам и качая головой, глядя в сторону окна.
Когда она проследила за его взглядом, Нокс упирался тазом в большое панорамное окно особняка.
Торрен вздохнул.
— Ты в порядке?
— Нет. Моя жизнь спущена в унитаз, и я пришла заключить договор по поводу секса с мужчиной за деньги. А потом я встретила Красного Дракона, и он вырвал у меня воспоминания. Я чувствую себя оплёванной.
— Да, он не должен был этого делать. Иногда он забывает.
— Забывает что?
Торрен устремил на неё сверкающий ярко-зеленый взгляд.
— Он забывает, как чувствовать. Он холодный. Так было не всегда, но он сложный.
— Эм… спасибо.
— За что?
— За то, что заставил его остановиться. Это был огромный риск, и ты на это пошел. — Она схватилась за руль и уставилась на снежинки, которые медленно начали падать. Мысль о том, насколько могущественными были все эти трое мужчин, пугала. — Потому что он выпустил огненный шар. В своей человеческой форме. Это пи*дец.
— У тебя грязный рот.
— От того, что ты пожалуешься, ничего не изменится.
— Я не сказал, что жалуюсь. Ты действительно собиралась переспать со мной за деньги?
— Может быть. Я не знаю. У меня был план.
— Расскажи мне про план.
Она нахмурилась, глядя на сексуального незнакомца рядом с ней.
— Хорошо. Я не собиралась просто прыгать к тебе в постель. Я собиралась вести переговоры. Я собиралась заставить тебя водить меня на свидания. По крайней мере три, чтобы мы могли посмотреть, сможем ли мы подружиться с… ну, знаешь.
— С привилегиями?
— Ага. Эм… я тигр.
— В мешке? — спросил он с надеждой в голосе.
— Нет, — сказала она с хихиканьем. — Я имею в виду, что я тигровый оборотень. Хоть и не белая. Я оранжевая. У меня тонкие полоски, поэтому я выгляжу полностью рыжей на расстоянии, кроме моих белых лап. Я похожа на своего папу. Он тоже был преимущественно оранжевым. Моя мама была белой тигрицей, но я мало её помню. Она ушла, когда мне было три года, так что остались только я и мой папа. Мне всегда нравилось быть похожей на него, а не на неё. — Она покачала головой и нервно рассмеялась. — Не знаю, почему я только рассказала тебе это.