При следующей встрече она была не одна, а с мальчишкой из этой же деревни. Если девочка сразу смогла оставить о себе хорошее впечатление, то парень мне сначала не понравился — прежде всего потому, что она была моим первым, единственным, и потому особенным другом, и я её заревновал. Но немного поговорив с ним я понял, что ошибся — я заполнился уверенностью, что он вполне достойно смотрелся бы в качестве Советника или даже Друга у Короля или Принца.
На следующий день мы с ним снова встретились, но уже без девушки, и, что не удивительно, нам было даже проще, чем когда она была рядом. Я уверен, что неразговорчивый — пусть и не столько как в первый месяц — странный парнишка, коим я был в те времена, рядом с ним блекнул. Но его это не особо волновало, а меня уж подавно.
И при этой встрече мы увидели, как нашу общую знакомую дразнит парень примерно нашего возраста, и ещё один был его подхалимом. Мы и кинулись защищать нашу красавицу. Наверное, тогда я в первый раз «дрался на кулаках», из-за чего и не особо понимал разницу между мной и обычными Демонами, что и послужило причиной того, что я с одного удара сломал руку «подхалиму».
В дальнейшем мы втроём стали очень близки. Все время выходили на разные «дела» вместе. Чаще всего, инициатором наших приключений становилась наша красавица, но и мы с моим новым другом не сильно отставали. Например, по моей инициативе мы посетили «Северную Границу», из-за чего разбудили Стража — огромного Белого Дракона, который искал нас пару недель, и которого пришлось утихомирить моему, тогда ещё будущему, учителю. Также, мы наткнулись на немалую группу гоблинов, с которыми нам пришлось разбираться. Ну и, конечно, случаи с похищением нашей красавицы, нахождением целой горы Сокровищ, получением Легендарного Меча, арестом одного из нашей троицы, и всякое такое, тоже имели место быть.
За те пять лет, что наша троица была вместе, мы многое успели учудить. И нашей главной головной болью был тот самый парнишка, подхалиму которого я сломал руку. Он тоже становился сильным — я бы даже сказал, что он становился слишком сильным для обычного Демона. Он мало того, что встречался нам каждое второе происшествие, так ещё и мешал нам в каждом первом, даже если напрямую и не был связан с происходящим.
И в этот период, я впервые влюбился. Ну, или думал, что влюбился. Я ведь еще ребенком был, и очень хотел, чтобы меня полюбили, пусть даже это будет не мать. Но, учитывая дальнейшие события, я уже сомневаюсь была ли это та же любовь, которую описывают в книжках.
В тринадцать лет я признался. Правда, я тоже был хитрым — успел за три года нахвататься у своего друга — вот и выбрал момент, когда её жизнь в очередной раз оказалась в опасности. Я был для неё и спасителем, и героем, и вообще — отказывать боязно, а то вдруг передумаю «отдавать жизнь» за нее. Наверное, в тот период я и стал максимально похож на себя-нынешнего. Так что, отчасти, я очень благодарен им.
Тогда и начался первый «роман» в моей жизни. Первый, и на данный момент последний, хотя я очень не люблю вспоминать, что у меня таки были отношения с девушкой. Радует только одно — дальше держания за руки наши отношения не пошли, хотя «вместе» мы были почти два года.
Пять лет пролетели как-то слишком незаметно, и вот, наступил мой пятнадцатый День Рождение. Даже Солнце еще не взошло, когда я стоял перед своей матерью, любимой, другом и врагом. Забавная была картина. Особенно учитывая, что моя мать рассказывала. Они были всего лишь подосланными моей матерью ее слугами, у которых была ясная цель — у каждого она была своя, и каждый справился именно со своей целью.
Не верить не было смысла. Возможно, моя мать никогда не была образцом для подражания, но лично мне она никогда не лгала. Да и, остальным, кстати, тоже. Сокрыть информацию — не проблема, но не лгать. Даже когда она заменила меня, это вряд ли можно было назвать ложью — она ведь не сказала, что это я. Просто, все так думали.
Мое состояние там можно было охарактеризовать одним словом — изумление. Я не злился на мать, и не проявлял недовольства. Целеустремленность матери меня просто поразила, хотя, наверное, этого стоило ожидать, учитывая, что она каждый день на протяжении года буквально пытала меня.
Правда, может корни у моей реакции были не такими уж светлыми — моя мать сделала это не для того, чтобы сделать из меня Короля, а просто хотела преподать мне жизненный урок. Первый раз на моей памяти, она сделала что-то для меня, пусть и извратив свой поступок до безобразия. Так что, я скорее был рад случившемуся. Да и, никогда я не мог обижаться на Мать, а уж тем более злиться — такой уж я дурак.
Моя мать предлагала мне эту тройку в качестве личной прислуги, но я отказался. Она хотела, чтобы они оказались напоминанием ее урока, и доказательством того, что даже те, кому ты больше всего доверяешь могут оказаться не теми, за кого ты их принимал. Но этот урок я и без напоминаний запомнил на всю жизнь.
Зато я нашел для себя еще одну цель — найти себе настоящих Друга, Врага и Любовь.
Такого друга, который был бы равен мне во всем, а в случае моей неправоты вполне мог полезть в драку. Друга, которому я доверил бы убить меня если бы я отвернулся от своих нынешних идеалов. Полностью зависимый от меня в той же степени, сколь и я от него.
Такого врага, на убийство которого я не пожалел бы жизни. Врага, чью цель и мировоззрение я могу понять, но никак не принять. Столь же сильно ненавидящий меня, сколь и я его, но сложись все немного иначе, мы смогли бы быть лучшими друзьями, или поменяться местами. Того, чье убийство не доставило бы мне никакого удовольствия, а лишь оставило легкий привкус досады. Враг, победы над которым я мог бы гордиться, и в то же время, услышь я как где-то его оскорбляют, вырвал бы язык тому, кто посмел это сделать.
Такую любовь… а тут я уже не знаю, что сказать. Если прообраз Друга и Врага я взял из разных аниме/книг/манг/ранобэ, то вот романтику я не особо любил, а потому не знаю какая она должна быть. Но как вариант — любовь, которая была бы такой же всепоглощающей, как любовь моей матери к моему Отцу… ну, может раз в десять слабее. И, разумеется, взаимная.
Эту клятву я и озвучил своей матери — разумеется, без подробностей. А потом ушел, оставив этих трех так и стоять на коленях перед матерью. Что удивительно, отказаться от них оказалось очень просто, пусть иногда и всплывает чувство незаконченности. Наверное, только поэтому воспоминания о них все еще вызывают у меня не очень приятные эмоции, но я просто хотел их выкинуть из своей памяти, чтобы в будущем, когда я влюблюсь, или заведу друга, мне в голову не приходили их образы. И чем хуже будет мое последнее воспоминание о них, тем ближе я к этому.
Парней после того случая я так и не встретил, и не было похоже, чтобы и они искали встречи со мной. Но вот девушку, «возлюбленную», я видел несколько раз. Она то ли стала, то ли и до всего этого была, служанкой во дворце моего Отца, так что, мимоходом на ней мой взгляд пару раз задержался. Даже решил дать ей шанс поговорить со мной, а то мало ли, но она так и оставалась служанкой, практически не выделяя меня и других наследников. Она так и не подошла поговорить со мной, и я со временем перестал обращать на нее внимание.
Открыв глаза, я задался одним единственным вопросом — насколько же сильно я должен был заснуть, чтобы не проснуться даже когда меня привязывали к дереву в лесу очень далеко от Столицы? И как они вообще меня сюда притащили, меня интересовало немногим меньше.
На меня уставились две пары прищуренных глаз — карие и бирюзовые.
«Да уж, когда я засыпал, не так я ожидал проснуться…» — подумал я, понимая, что идея эта наверняка пришла в голову Нине, но как на это согласилась Анна я понятия не имел.
Глава 48. Избранницы Смерти: Мечи
— Неловко вышло… — слегка растерянно коснулось пальцем своей щеки Нина.
— Позволь не согласиться. Чтобы выкрасть меня, отвести за пределы Столицы, привязать к дереву, и все это, не разбудив меня… я бы сказал, что для этого нужно очень много ловкости. — я даже не представляю насколько много. Я, конечно, не параноик что от любого колыхания ветки просыпается, но и приближение, а уж тем более касание, без внимания не оставлю.