— Действительно, я одет как он! — по-прежнему отшутился граф де Миранда.
— Играйте, черт побери!
— Двенадцать! — вслух произнес молодой человек.
Капитан вздрогнул.
— Тринадцать находится между двенадцатью и четырнадцатью! — сказал он, стукнув кулаком по столу. — Вы не находите все это странным, граф?
— В самом деле, над этим стоит подумать.
— Но фатальный-то номер у меня!
— Однако вы выиграли у меня пятьсот пиастров. Этой суммой может удовлетвориться даже капитан алебардщиков.
— Я предпочел бы потерять их, лишь бы выпало другое число.
— Ни я, ни вы не можем командовать костями. Продолжим.
Игра возобновилась, и граф де Миранда выиграл еще тысячу пиастров: ему выпало пятнадцать и семнадцать против четырнадцати и шестнадцати.
Капитан поднялся в плохом настроении, и в этот самый момент слуги объявили, что наступила полночь и праздник закончился.
— Завтра я отправлю вам на борт тысячу сто пиастров, которые вы у меня выиграли, граф, — сухо сказал сеньор де Сантьяго.
— Не торопитесь, — ответил молодой человек.
— Надеюсь, вы предоставите мне возможность отыграться.
— Когда захотите.
— Но только не здесь.
— Почему?
— В этом доме мне не везет.
— И нельзя вволю ссориться, не так ли, капитан? — с усмешкой спросил де Миранда.
— Может быть, — ответил капитан. — Доброй ночи, граф.
Сказав это, он вышел из гостиной и направился в зал, где дамы и кавалеры столпились подле маркизы де Монтелимар для прощания.
Командир «Новой Кастилии» задержался, прислонившись к дверному косяку.
Видимо, он ждал, пока гости разойдутся.
По выражению его лица было видно, что он озабочен не меньше графа де Сантьяго. Левой рукой он сжимал рукоятку своей шпаги и нервно подкручивал усы. Когда роскошный зал почти опустел, граф, в свою очередь, приблизился к маркизе, которая, казалось, уже искала его взглядом.
— Сеньора, — сказал он, поклонившись, — простите меня за то, что я не вернулся, чтобы еще раз протанцевать с вами, но я был вовлечен в очень трудную игру.
— С капитаном алебардщиков? — спросила прекрасная вдова с некоторой тревогой.
— Да, маркиза.
— Вы не поссорились с ним?
— Нисколько.
Маркиза облегченно вздохнула.
— Остерегайтесь его, господин граф, — помолчав, сказала она. — Это очень опасный человек.
Де Миранда стукнул кулаком по рукоятке шпаги.
— Когда со мной этот клинок, я не боюсь всех вместе взятых капитанов алебардщиков Испании, Франции или Италии! — гордо бросил он. — Маркиза, когда я смогу увидеться с вами? Мне нужно получить от вас очень важную информацию.
— От меня?
— Да, маркиза.
— Тогда завтра вы сможете позавтракать со мной.
— Завтра, — сказал граф, и по его лицу пробежала легкая тень, — может быть очень поздно.
— Вы рассчитываете так быстро уехать? Но ведь вы прибыли только сегодня утром.
— Верно, маркиза, но бывают такие случаи, когда не можешь распоряжаться собственным временем. Я могу остаться, но могу и сняться с якоря с минуты на минуту. Однако я не хотел бы покидать порт, прежде чем побеседую с вами.
— Но разве вы не прибыли охранять Сан-Доминго от нападений корсаров с Тортуги и буканьеров?
— Я не могу ответить на этот вопрос, маркиза.
— И тем не менее вы не должны исчезнуть так скоро. Вы ездите верхом, граф?
— Да, маркиза.
— Завтра состоятся петушиные скачки, и я бы желала, чтобы вы приняли в них участие.
— Почему?
— Наградой победителю будет мой поцелуй, и выигравший также должен поцеловать меня.
Граф де Миранда слегка вздрогнул.
— Что бы ни произошло, — сказал он, — я буду участвовать в скачках. Доброй ночи, маркиза, мы увидимся, потому что это необходимо.
Он поцеловал руку прелестной вдовы и вышел в сопровождении слуги-мулата, с трудом державшего тяжелый серебряный канделябр. В то же самое время последние гости покинули великолепный дворец Монтелимар.
Глава II. Жестокий поединок
— Сегодня вечером бакан[9] задерживается.
— Набей в трубку в два раза больше табака, мой дорогой Мендоса. Я загнал его туда на два пальца, и теперь тяга замечательная. Как ты думаешь, какая разница между ступенями этой церкви и ступеньками судовых настроек?
— На «Новой Кастилии» есть хотя бы что выпить, Мартин.
— Но там и бомбы сыпятся, Мендоса, а у испанцев они не менее грозные, чем наши.
— Не буду возражать, дружок, в любом случае там я чувствую себя лучше. По крайней мере, есть пушки, чтобы отвечать.