– Вот это совсем другой разговор, – наставительно заметил отец. – Мне нужно подготовиться.
Я тихо вышел во двор и стал дожидаться, когда спустится отец. Мне почему-то было не слишком приятно, что я услышал этот разговор, хотя изъяна в отцовской логике я не находил.
Следующие два дня слились для меня в сплошной кошмар. И не потому, что они были наполнены чужой болью, кровью и стонами. К таким зрелищам мне было не привыкать. Мне было страшно наблюдать за Яковом, который вкладывал все силы в каждого нового пациента. На исходе первых суток я все-таки спросил:
– Пап, может быть, стоит передохнуть? Ты ведь уже на ногах не стоишь! Или хотя бы перестань колдовать, у тебя скоро кровь пойдет носом! – Я уже и сам пытался магичить в меру своих сил, чтобы облегчить работу отцу, да только что с меня толку?
– Не говори глупости, сын! – строго одернул меня отец. – Ты должен понимать, что каждая минута промедления – это смерть еще одного раненого! И, значит, потерянные деньги. Ты же не думаешь, что я позволю себе потерять заработок?
Я потом много раз думал – неужели он действительно так выкладывался только из-за денег? И каждый раз одергивал себя – нет, это была просто отговорка. Яков прикрывался своими принципами, чтобы оправдать перед собой свое самопожертвование, которое он считал постыдным. Не знаю, и никогда не узнаю, как оно было на самом деле, – отец умер, как только закончил перевязку последнего бойца, который к тому моменту оставался жив. Еще четверо так и не дождались помощи, умерли до того, как он успел им помочь.
Я к этому времени тоже уже почти не соображал от усталости, хотя магией, в отличие от Якова, не пользовался. Так что в первый момент, когда отец пошатнулся, схватился за сердце и повалился на пол, я просто стал делать, что положено, совершенно без эмоций. Перевернул на спину, стал делать массаж сердца и искусственное дыхание. И только через несколько минут до меня дошло, что все это бесполезно. У отца просто было магическое истощение, он использовал все, что было отпущено ему его талантом, а потом взял то, что дала природа, – собственные жизненные силы. Я знаю, что люди в городе остались уверены в том, что Яков умер от собственной жадности. Не думаю. Боги нас рассудят – меня, моих бывших соседей и моего несчастного отца.
После того как я осознал, что Якова больше нет, я впал в ступор. Я сообщил нашей домовладелице о том, что отец умер, совершал какие-то приготовления к погребению, благо за несколько лет, что провел в этом мире, успел узнать и об этой стороне жизни. Но, в общем, в голове моей было пусто, как у плохого вора в кошельке. Ни одна мысль не посещала мою больную голову, все действия, что я совершал, проходили мимо моего сознания.
– Что ты будешь делать теперь, парень?
– А? – Этот вопрос, кажется, заставил меня задуматься. Я сидел на крыльце возле дома, а передо мной стояла наша домовладелица, госпожа Буше.
– Я спрашиваю, что ты собираешься теперь делать, Эрик?
– Нне знаю, госпожа. Похороню отца, а потом буду думать. Наверное, постараюсь заменить его, буду продолжать лечить.
– Ну-ну, – хмыкнула старуха. – Неужто ты думаешь, что кто-то в городе обольщается насчет твоих лекарских способностей? Никто к тебе не пойдет. Что там говорить, не любят вас в городе. Если бы твой отец не был таким превосходным лекарем… Ладно, не важно. Ты-то сам, может, и не виноват, да только и проку с тебя никакого. И вот еще что, парень. Твой отец оплатил проживание до конца лета. Но мне больше не нужны жильцы, так что ищи себе другое жилье. Как найдешь – приходи за оставшимися деньгами. Но сильно с поисками не затягивай, у меня времени нет.
Я удивленно посмотрел на госпожу Буше. Еще утром она была такой милой… Мне всегда казалось, что она относится ко мне, как к любимому внуку, и вот теперь готова прогнать на улицу!
– Ну что ты так на меня смотришь, глупый мальчишка? Я же тебе только что все объяснила! Никому ты тут без своего спесивого папаши не нужен. И вот еще что, если ты думаешь, что я такая жестокая, то ты не думай. Я просто не хочу, чтобы ты считал себя мне обязанным. Твой шибко умный папаша всегда говорил, что от этого одни проблемы. Да я, может, и сама скоро отсюда уеду, по крайней мере, на время. Проклятые эльфы давеча разорили Кафир, а это ведь всего в сотне лиг отсюда. Скоро и до нас доберутся. Ты понял намек, парень? Уходить надо из города. Подумай об этом.
Она поднялась по лестнице, а я так и остался сидеть с раскрытым ртом. «Не любят вас в городе». Ведь она, пожалуй, совершенно права! У меня даже нет здесь ни одного друга, а ведь я прожил тут всю жизнь. По крайней мере, здешнюю жизнь. Яков переехал сюда после того, как его сын получил травму, так что настоящий Эрик не мог здесь ни с кем подружиться, а сам я не слишком стремился изменить негативное отношение ровесников. До того Яков с семьей жил в столице, но подробностями прошлой жизни я у Якова почти не интересовался, видя, что эти вопросы причиняют ему боль.