Алик посмеивался: «Построю дом, заработаю на калым, приеду за невестой». — «Где ж ты найдешь такую, чтоб без людей жить согласилась?» — смеялись гости.
«Объявление в газету дам!»
Было дело: и он когда-то серьезно подумывал об аульчанке: какая разница какой национальности его невеста, если там, за первыми детскими воспоминаниями был черный провал. Он — первый в роду и за ним право выбора, по какому пути идти потомкам, на каком языке говорить. Но чабаны были правы: та самая аульчанка, которая и за безродным женихом кинулась бы в город, никогда не поедет в еще худшую глухомань. Что ожидало самого Алика в ауле он уже знал наверняка: только правнукам перестанут припоминать, что они потомки безродного кызылбаши. Лишь город, в котором живут почти все, такие же безродные как он сам, принимал его на равных. Только там можно найти невесту.
Но до сих пор нормальных не попадалось: или пропитые, прокуренные мымры, которые без мата двух слов сказать не могут, или двинутые на удовольствиях и развлечениях шлюхи с завидущими глазами.
Вечерами Алик поднимался к скалам, смотрел в бинокль на реку. Почти каждый день в касках, в спасжилетах летели вниз по течению сосредоточенные плотогоны.
Чуть ли не каждую неделю тащились вверх-вниз по тропе потные ватаги туристов.
И снова он радовался, что построил избушку в стороне от тропы. Допекли бы хуже мышей городские шаромыжники с рюкзаками и гитарами.
Жилье получилось на славу: одна стена скальная, три других и крыша — из бревен. Вход в избушку был на два метра выше ручья. Алик сделал высокое крыльцо и бревенчатую лестницу до воды. Пора было резать траву: местами эфедра уже отцвела. Пора было браться за серп.
В один из теплых вечеров в конце июня он забрался на свою смотровую площадку. Выше того места, где обычно отдыхал, был еще один скальный балкон.
Ужин был готов, времени до темноты оставалось уйма. Алик поднялся выше и опять наткнулся на следы «двойного вибрама»: площадка была вытоптана им.
«Двойной вибрам» приходил сюда много раз, наблюдал сверху за строительствам.
Что ему надо? Почему он прячется и следит?
На опушке елового леса у поляны разбили лагерь альпинисты. В ярких одеждах они сновали из палатки в палатку, жгли костер. Не похоже, чтобы «двойной вибрам» был одним из них: его след появился раньше, чем альпинистский лагерь.
На следующий день еще до восхода солнца Алик вышел на склон, поросший эфедрой. Вытряхнул под куст десяток пыльных мешков, спрятал под камень обед и флягу с водой. Альпинисты спали. Это хорошо. Первый в сезоне выход на работу всегда был торжественным событием и сопровождался особым ритуалом.
Свидетелей этого ритуала Алик стеснялся.
Солнце поднялось из-за хребта. Первые лучи брызнули на склон. Он ждал этого момента. И вот встал, щурясь от света, поднял над головой отточенный серп, повернулся спиной к солнцу, лицом к склону, где предстояло работать, «помогай мне!» — прошептал лесному духу, опустил руки, захватил пучок смолистой хвои — не затвердевшие еще стебли хрустнули под острием серпа — и началась работа.
Часам к десяти склон раскалился под солнцем, от жаркого духа эфедры кружилась голова. Разомлевшие альпинисты внизу лениво вылезали из палаток.
Через час двое из них с ружьями, крадучись, стали пробираться вдоль берега.
«Чего это они? — подумал чикиндист и вынул из рюкзака бинокль. — Фу-ты, нуты! У одного карабин, у другого браунинг. И где только спортсмены достают такое оружие?»
Двое вышли к селевому выбросу, скрываясь за кустарником, затаились. Вскоре над лагерем взлетела зеленая ракета, оставив за собой дымную полоску, и толпа спортсменов пошла вдоль склона. Загон? В полдень? На склоне? Алик рассмеялся и снова принялся за работу: засада была в таком месте, куда никогда не пойдет здоровый зверь… Дуркуют ребята!
Мыши заедали. Как ни прятал, ни подвешивал на деревья продукты — пробирались, грызли, портили: рис перетаскали в сахар, горох в муку. Белки были еще пакостливей. С ними Алику прежде не приходилось иметь дело. Ночью в избушке стоял писк и гвалт: мыши дрались, носились, гремели посудой, прогрызли капроновую флягу с подсолнечным маслом. На мышей поползли змеи.
Два щитомордника поселились под крыльцом, мышиный разбой чуть приутих, но теперь каждый раз приходилось осматривать и перетряхивать постель, чтобы не лечь, не сесть на змею. Нужна была кошка.