У реки Алик остановился возле каменного прижима. Козья тропа уходила вверх.
Но он не стал карабкаться по ней, а попробовал обойти прижим по воде. Выглянув из-за скалы, отпрянул назад: возле скотопрогонного моста стоял «уазик». Два казаха в гражданском курили возле машины, у одного на плече висел автомат Калашникова.
Не первый раз за день Алик выругался про себя: то ли места непутевые, то ли просто не везет… Скинул рюкзак, вареное мясо бросил в воду, штормовку с пятнами крови утопил в заводи и придавил тяжелым камнем. Он еще раз внимательно осмотрел штаны, рюкзак, сапоги и полез вверх по тропе. Его заметили. Автоматчик поднял ствол и крикнул по-русски:
— Стой!
Шофер вытащил из-за водительского сиденья еще один автомат. Из салона вылез пожилой азиат в милицейской форме. Алик по-волчьи всем торсом обернулся, сжал зубы и, сутулясь больше обычного, заковылял прямо на стволы, исподлобья поглядывая на вооруженных людей.
— Руки! — кратко скомандовал стриженый круглоголовый парень в сером костюме.
Алик показал мозолистые ладони и опустил их. Пожилой шагнул на мост, козырнул и на чистом русском языке представился:
— Майор Сегизбаев, начальник РОВДа.
— Травник Истинбетов! — в тон ему ответил чикиндист.
Головастик опустил автомат, зашел сбоку, ловко освободил задержанного от рюкзака, ощупал одежду, даже голяшки резиновых сапог, повертел в руках бритвенной заточки складной нож — не придерешься, такой в любом магазине купить можно. Майор внимательно изучал документы. Даже оттиск печати на договоре вычитал.
— Какой дурак тебе паспорт выписал?
— Знал бы того ишака, сам бы в глаз плюнул, — ответил чикиндист с самым серьезным видом.
Майор вперился взглядом в глаза задержанного. Тот выжидательно выдержал этот взгляд.
— Смотри! — начальник насмешливо протянул паспорт круглоголовому. — Истинбетов Алик Кошибаевич — русский! — Ткнул пальцем в раскрытый документ.
— Говорят какой-то пьяный чабан Кошибай меня в лесу нашел и в приют сдал…
Будто его об этом просили! — настороженно пошутил Алик, проглотив оскорбление.
— Ладно! Где оружие? — спросил майор, как бы между прочим, снова опуская глаза к документам.
— Не имею! — так же коротко ответил Алик.
— Врешь! Мы возле твоей палатки патроны нашли. — Промахнулся майор: патронов у Алика не было.
— Что молчишь? — резко вскинул он глаза.
— Я патронов в палатке не оставлял.
— А где оставил?
— Ищите…
— Почему кровь на рукаве? — схватил его за руку Круглоголовый.
— Палец ободрал на осыпи, — злорадно сунул майору под нос руку Алик.
— Врешь, да возиться с тобой некогда, — майор нехотя вернул документы.
Алик сунул их в карман, старательно заколол его булавкой, стал собирать в рюкзак разбросанные по мосту вещи и продукты. Обыскали его умело и на совесть.
— Проходил здесь кто-нибудь? — дружелюбней спросил майор. — Может что заметил? Кассира на ферме парень вроде тебя застрелил и ушел в горы.
Стволы автоматов с кривыми обоймами смотрели в землю, по-свойски болтаясь на плечах водителя и круглоголового. Последний даже подмигнул:
— Дело серьезное! Может быть, вчера что заметил? Должен же ты нам помочь?!
«Помоги вам, — подумал Алик, — потом затаскаете». И все же клюнул на байскую ласку, поганенько скривил рот в ответной улыбке, был бы хвост — непременно вильнул бы им, и ляпнул:
— По этой дороге двое прошли вверх: мужчина и женщина.
— Во что одеты? — впился в него глазами майор.
— Он в клееных сапогах сорок второго, она в кроссовках.
— Как одеты, спрашиваю? — нетерпеливо перебил майор.
— Я только следы видел!
— Откуда знаешь, что женщина? Может подросток?
— Так аккуратно ступают только городские женщины…
— Так, так! — процедил Круглоголовый, и черные раскосые глаза его снова подернулись ненавистью: — Ничего не видел, ничего не знаю… Мы на дороге никаких следов не заметили, а он по походке горожан от аульных отличает…
«Дур-рак!» — выругался про себя Алик, багровея и опуская глаза. Закурил, отвернувшись от сверливших его взглядами.