Кроме троих охранников в палатке был и эльфийский целитель, который смешивал очередную порцию лекарства. Тонкие пальцы отмерили щепотку розового порошка в серебренную чашу.
— Выпейте это принцесса, — голос эльфа был почтителен, но в то же время требователен и даже строг.
Альтаирра послушно выпила снадобье, чувствуя, как с каждым глотком ночной кошмар уходит в сумерки забытья.
— Что это было принцесса? — спросил лекарь, вытирая пустую чашу.
— Ненареченный. Он сражался. Я почувствовала его через связь Имени.
Лекарь лишь покачал головой.
— Не ты почувствовала связь, а он связался с тобой…
— Договаривай Квиирал! — потребовала принцесса.
Эльфам не пристало лгать друг другу, и целитель продолжил:
— Он использовал эту нить, для переброски силы на тебя. Как щит. Сами того не ведая вы, принцесса, принимали на себя часть магических ударов ненареченного. — Принцесса промолчала, а эльф-лекарь продолжал. — Но не спешите его обвинять принцесса. Он… — эльф замялся, не говорить же о сыне Ночи — милосердный! — Для вас это обернулось, лишь ночным кошмаром и усталостью. Я все тщательно, трижды, проверил. К обеду все пройдет, и забудется.
Воистину на гербе Кресса можно выгравировать девиз — «Любой ценой!»
— А что сейчас? — вспомнила о времени Альтаирра. — Сколько времени?
— Две сенции после рассвета, — отозвался один из стражей.
— Немедленно трубите подъем! — приказала эльфийская принцесса, ища глазами доспехи. — Квиирал.
— Да принцесса.
— Необходимо сегодня пройти как можно больше. Всем. Даже людям.
— Настойка Перимы? — удивился целитель. — Но ведь…
— Сейчас не время рассуждать о запретных знаниях Квиирал, — необычайно жестко сказала Элар. Словно удар, отведенный в нее ненареченным, поселил, нет скорее пробудил в ней ту искру власти и грубой силы, которую тщательно тушит каждый Перворожденный. — Через неделю решается слишком многое!
Лекарь кивнул и вышел из палатки вслед за стражами. Элар чуть поморщилась, когда холодный воздух в палатке коснулся согретого спальным мешком тела. Но это был единственный жест не свойственный наследной принцессе.
Альтаирра постояла несколько минут приводя внутреннею гармонию в один поток с общемировой. Воздух, земля, вода, запахи леса, звуки жизни многое значат для эльфа. Очистив сознание от мирских мыслей эльфийка на мгновение погрузилась во власть Великого Тока Жизни.
Выдох. Уносящий из тела и души всю грязь скопившуюся там за ночь.
Чеканный золотой тазик наполненный свежей ключевой водой, цветы мыльницы, прочный деревянный гребешок и ее любимое розовое масло. Никакой поспешности или порывистости в движениях, пусть даже никто не видит. Закончив с туалетом, Элар оделась, и вышла из палатки.
Крестьянское воинство уже построено и блистало начищенными доспехами и оружием. Квиирал с помощниками разносили настойку. Если хватит, то за сегодня они пройдут вдвое против обычного.
Стражник-эльф почтительно подвел принцессе ее коня. Легким движением запрыгнув на спину жеребца, Элар приняла от другого стража стяг с золотым деревом на зеленом фоне.
— Выступаем! — приказала Альтаирра.
XXV
— Я обвиняю Архикапитулат в трусости! — зазвенел под сводами Великого Собора молодой голос.
Не обычно, но Собор был полон, ведь в него собрались все служители церкви и палладины на три дня пути от Великого Собора. Собрались ради принятия в магистры молодого палладина Найена, единственного выжившего после Мести Тьмы.
Гул недоуменных голосов поднялся, подобно океанскому приливу наполняя Собор, и осуждая Найена. Пришел получать титул, а обвинил весь Архикапитулат в тяжелейшем, после отречения от Светлого Брата, проступке.
— Да! — возвысил голос молодой палладин, стараясь перекрыть шум зала, похожий на рокот моря. — В трусости! Когда за вилы берутся крестьяне! Эльфы выходят из своего Туманного леса! Даже Морские драконы идут на север! — последнее было для многих новостью. — Мы отсиживаемся в своих замках и монастырях! Мы, кому самим Светом заповедано, первыми встречать любую угрозу нашему миру!
Гневная филиппика Найена вызвала бурное одобрение в задних рядах, где сидели молодые палладины. Кое-кто даже вскочил, потрясая кулаком, в знак согласия. Передние ряды хранили молчание. Лишь палладины Старшего поколения, чтящие Кодекс, одобрительно кивали.
— Порядок! — воззвали послушники Собора, пытаясь утихомирить одобрительные крики галерки. Выкрики постепенно смокли.
— Найен, сын Велерана, — строго произнес глава Собора. У него не было мирского имени, вернее его не называли. Для всех он глава Собора и Архикапитулата. — Ты осознаешь всю тяжесть обвинения?