«Запомни, Павел: правда редко бывает правдоподобной. Обычно она нелепа», вспомнил он слова отца.
Ведьма придвинулась ближе. Продолжила, щекоча его кожу своим дыханием:
— А ещё простолюдины не так уж похожи на своих родителей, а уж тем более на бабушек и дедушек. Почему так?
— Они не дисциплинированы. Путаются промеж себя, как животные, — заученным тоном произнес Павел.
— Нет, не по этому. Просто они родители своих детей, так же как и мы, тёмные, а вы — нет.
Она придвинулась ещё ближе. Зашептала ему прямо в ухо:
— Знаешь, чем занимается твой дядюшка, так любезно пригласивший тебя сюда? В каждой деревне на ваших землях есть церковь. А в ней есть священник. По традиции после рождения ребенка его приносят священнику и оставляют на одну ночь. Он должен отгонять от ребенка бесов, стремящихся вселиться в только что рожденного, и пока лишенного души. Иногда, очень редко, утром мать приходит в церковь и не получает ребенка назад. Священник говорит в таких случаях, что не удалось отогнать беса. И уезжает — замаливать грех. Матери выплачивает щедрое вознаграждение местный помещик.
— Дети болеют, такова жизнь. Иногда умирают в младенчестве по непонятным причинам.
— Да, такое бывает, но далеко не всегда. Правда в том, что если у ребенка есть дар, его увозят в монастырь вроде этого, где воспитывают. Благородные так же отдают своих детей в монастыри в очень юном возрасте. И они неизменно возвращаются домой, овладев своим даром. Возвращаются как две капли воды похожие на родителей.
— Я тоже провел юность в монастыре. Отец рассказывал, — сказал князь, но Велемира словно его не слышала.
— Церковь с детьми делает три вещи: стирает память обо всём что с ними происходило до отъезда домой, меняет внешность, придавая сходство с новыми родителями и подбирает подходящую семью. С тобой сделали только первых две. Ты, в отличие от большинства, живешь со своими настоящими родителями.
Князь нахмурился. Сказанное Вороновой так и не складывалась в единую картину.
— Феофан ошибается, думая что церковь занимается селекцией выводит великих магов, хитроумными интригами соединяя пары. Церковь просто отбирает магически одаренных детей у простолюдинов, и отдает их в семьи благородных.
— Но…что происходит с детьми, рожденными в благородных семьях?
Велемира не ответила.
— Неправильный вопрос. Простолюдинов намного больше, чем вас, и детей у них больше, крестьянки вообще каждый год рожают. Неизбежно появляются лишние магически одаренные дети. И вот умные культурные мужчины, вроде твоего дядюшки, отбирают тех, кто одарен более других, а остальных…выбраковывают.
Князь побледнел, развернулся и на деревянных ногах пошел назад.
— Подожди, князь, — сказала Велемира таким голосом, что Павел не смог противиться приказу, — Кирилл думает, что заманил меня сюда, дабы ты выбрал брак со мной, несмотря на то что отец твой выжил.
Князь стоял, понимая что не может пошевелиться.
Велемира ещё немного подержала его, наслаждаясь своей властью. Наконец сжалилась:
— Ступай князь. И будь осторожен сегодня вечером, — сказала она, сделала шаг назад и растворилась в темноте.
Глава 11
Василек едва заметно вздрогнул, когда Павел слегка тронул его за плечо. Он открыл глаза, в которых не было никакого выражения, словно у мертвеца. Пару раз монашек мигнул, взгляд стал осмысленным.
— Куда вас проводить, князь? В ваши покои, в трапезную или желаете посетить баню? Последнее очень рекомендую. Брат Афанасий топит на славу. Венички дубовые есть.
Павел брезгливо поморщился. Что за варварские развлечения!
— Благодарю вас, но не воспользуюсь. Мне нужно к дяде.
— Как угодно, — ответил монашек и пошёл по коридорам. Время от времени он останавливался. Прислушиваясь. Князь напряг слух и с трудом уловил шаги дальше по коридору. Василек ожидал пока шаги стихнут и только после этого вел князя дальше.
Окна располагались высоко под потолком. Выглянуть в них не представлялось возможным, но несколько раз сменившееся направление солнечных лучей ясно говорило о том, что Василь вел его кружным путем. Это укладывалось в теорию о том, что монастырь, в котором заправляет Кирилл Плечеев, занимается отбором и воспитанием магически одарённых детей. Именно по этой причине Василь старался не столкнуться ни с кем из идущих по коридорам.
Наконец, их путь подошёл к концу, и они оказались перед уже знакомой Павлу дубовой дверью, ведущей в кабинет Кирилла. Он прошёл, не удостоив сидящего в приемной монаха взглядом. Князь втайне надеялся, что тот возмутится, но к его неудовольствию монах и бровью не повёл. Он вообще, наглец эдакий, вязал, нахлобучив очки на нос и беззвучно шевеля губами.
В кабинете Павел обнаружил дядю Кирилла в компании отца, пребывающих в приподнятом настроении. Они душевно поприветствовали Павла, усадили за стол и предложили разделить с ними радость дегустации монастырской настойки. Одно перечисление содержащихся в ней трав грозило продолжаться часами, так что Павел прервал дядины словоизлияния и спросил напрямую:
— Дядя, а правда что вы отбираете у простолюдинов магически одаренных детей и передаете их в благородные семьи?
Он ожидал немой сцены. Ожидал, что дядя с отцом многозначительно переглянутся и один из них начнет говорить мягким, вкрадчивым тоном, тщательно подбирая слова…Но нет. Они были совершенно невозмутимы и молча смотрели на него. От досады князь шлепнул по ладонью по столу:
— Да скажите же хоть что-нибудь!
— А что тут говорить? Это правда, — ответил отец. — Ты мне родной, дар у тебя врожденный. Хотя внешность пришлось подкорректировать, волосы — то у тебя в мать пошли, от рождения рыжие были. А вот Кирилл неведомо какого роду племени.
— Я плоть от плоти Плечеев, — торжественно продекламировал дядя, после чего они с отцом чокнулись и опрокинули содержимое рюмок в рот.
— Правильно говоришь, Плечеев ты. Кровное родство, оно для простолюдинов важно. Нам же, благородным, важнее чтобы страна стояла. А для этого нам необходимо чтобы ни у кого, даже у перепившегося до полного помрачения рассудка гуляки и тени сомнения не возникало в праве благородных править. Мы сильны до тех пор, пока щелчком пальцев можем простого человека жизни лишить. Ты сам подумай, Паша, вот допустим на войну идет полк. Полного состава полк, тысяча человек, с обозом, при броне и оружии. А с ними всего три человека из благородных. И вот эти три молодых парня будут посылать на смерть сотни человек. Допустим, надо реку форсировать и врагу в незащищённый фланг ударить, или для успешной атаки нужно отвлекающий маневр организовать. И вот, безусый юнец объявляет сотне бывалых, не одну военную кампанию прошедших головорезов, что им предстоит идти в безнадежную атаку из которой хорошо если половина вернётся. Станут они его слушаться, коли не будут знать, что он их может в мгновение испепелить, утопить или заставить между собой драться?
— Я не стану с этим спорить. Но зачем же всех без исключения детишек одаренных забирать? Можно только самых сильных, а слабых оставлять. Какую пользу слабые целители могут крестьянам оказать? Ведь целые сёла вымирают от заразы, пока к ним целитель придворный доберется. А может и не поехать, если у цесаревича приступ простуды совершится.
— Верно, — с неприятной улыбкой ответил Кирилл, — но так мы порушим всю систему. Сейчас есть чёткое деление: есть мы, благородные и могущественные, и есть простолюдины, которые могущества лишены. Если же не будет чёткой границы между сословиями, всё рухнет. Какому — нибудь разбогатевшему на торговле или добыче золота мужику рано или поздно придёт в голову мысль, что сотня слабых магов имеют шансы против одного сильного. От этой мысли до гражданской войны один шаг остаётся. Ты этого хочешь для нашей Империи?
Павел мотнул головой.
— Ну так прими существующее положение вещей, и займись тем, что приличествует наследнику рода Плечеевых, — неожиданно жёстко сказал отец. В душе Павла поднялась буря негодования:
— Отец, я этим и занимаюсь! Тебя прокляли и я тебя с того света, можно сказать, вытащил! Тёмные сцепились с Витеничами, они хотели тебя убить, а меня привлечь на свою сторону.