Глава 22
— Ты какого хера здесь забыл?!
Зашипела разъяренной кошкой, пытаясь прикрыть мокрым полотенцем, резко сброшенным с головы, все стратегически важные места.
— Выметайся!
Этот козел только растянул губы в ядовитой улыбке, даже не собираясь проваливать из моей спальни, и демонстративно сел, забрасывая ногу на ногу.
— Я выпить с тобой пришел. Вижу, ты не против.
— Блин, выйди хотя бы! Я оденусь.
— Я там уже все видел, — черные глаза сверкнули кровожадным огнем. — Трогал, трахал, мял. Одевайся, тебя ничего не должно смущать.
— А меня смущает! Ты просто скотина!.. Я мужа потеряла несколько дней назад, а ты лезешь ко мне в спальню!..
Он как-то странно взглянул на меня, рассматривая с ног до головы, и мне на мгновение показалось, что горячие руки ползут по коже, прикасаясь даже там, где не нужно.
Да почему же так жарко!..
Нырнула обратно в ванную, прячась за стеной, и быстро закуталась в халат, туго затягивая пояс. Пальцами аккуратно пригладила волосы, чтобы они не торчали в разные стороны, и вернулась в комнату, не желая с ним церемониться:
— Что ты хотел?
— Тебя, — по-мужски красивые губы растянулись в улыбке, а у меня холодок пробежался по коже. — Не трусь, Катерина, я шучу. Вообще я хотел поболтать по душам, как видишь, время и обстановка располагают.
— Ты просто решил надраться. Я в этом тебе не помощник.
Отвернулась от него, все еще надеясь, что сейчас поднимется, пошлет меня в жопу и уйдет, и с облегчением услышала скрип кровати за спиной.
Слава богу.
Стараясь выглядеть спокойной, вынимала из комода свои кремы и бальзамы для волос, словно сейчас мне это жизненно необходимо, но сжавшие талию ладони резко стряхнули мою маску контроля.
— Катяяя, какая же ты сука вредная, — прошептал мне на ухо, скользя ладонями вверх и сминая пушистый халат в неровные складки. — Хорошо хоть задница у тебя отличная. Компенсирует.
— Ты все сказал? Теперь уходи.
— Ты не торопись меня выдворить. Я же с предложением, — по-хозяйски сдвинул влажные волосы в сторону и придвинулся губами к голой коже, будто сейчас набросится. — Будешь слушать? Или опять начнешь истерить?
— Отпусти меня для начала. Я не хочу разговаривать с тобой так.
— А как хочешь? Можем в кровать перебраться.
Издевается.
Едва ощутимо выпускает мне на шею горячее дыхание, а у меня ноги к полу прилипли намертво. Не могу пошевелиться от страха, от ужаса, замерев как солдат в почетном карауле. Это все его энергетика, тяжелая, темная, будто тебя силой под лед запихивают, заставляя нахлебаться ледяной воды.
— Руслан, хватит. Отпусти.
— Я же не держу, я обнимаю тебя, дурная, — накрывает ладонью шею, фиксируя ее в своей руке, лишая меня последних крупиц контроля.
Божечки, страшно-то как!
От него шел легкий шлейф алкоголя, и меня затошнило от страха.
Что ему в голову взбредет? Каким будет следующий шаг? Если на него градус действует неправильно? Вдруг он в пьяном угаре крушит все вокруг себя?
Вопросы скакали в голове, бешено сменяясь один за другим, создавая панику и подталкивая к истерике.
— Руслаааан, — простонала, мягко пытаясь выпутаться из этого захвата, с привкусом безумия, но он развернулся, продолжая держать меня в руках.
Встав четко перед зеркалом, перенес вес моего тела, заставляя смотреть на наше отражение в идеально чистом стекле.
— Еще раз с такой интонацией скажешь, я тебя точно в койку брошу.
— Не посмеешь, — ощерилась, но жесткие пальцы на шее быстро умерили пыл, чуть надавив.
— Ты помолчала бы и послушала хоть раз. Да, у нас с тобой ерундовина получилась пять лет назад, но как вышло, так вышло. Ты, как я вижу, не сильно то и страдала. Но теперь, Катя, чтобы все оставалось как есть, практически без изменений, у тебя есть только один вариант.
Злобно прищурилась, ощущая, как вторая рука сильнее обхватывает живот и тянет назад, впечатывая в каменный торс Руслана.
— Это какой же?
— Мы с тобой идем на мировую. Я отказываюсь от дома и своей части наследства. Поверь, оно мне в хер не уперлось, у меня своих бабок полно. Все достается тебе. Продолжать?
Не веря ни секунды в чудесную картинку, все равно согласно кивнула, стараясь ягодицами не касаться мужского паха, который уже напряженно давил, намекая на неравнодушие со своей стороны.
— Вы с малой остаетесь здесь, при деньгах, с крышей над головой, и полностью довольные сложившимся положением. Но у меня одно условие, и другого я тебе, Катя, не дам, — хрипло прорычал он, ощутив мои попытки отодвинуться и, сломав их в зародыше, силой вдавил в себя.