На скале он заметил красивый странный цветок, причудливый розовый колокольчик с многоцветным венчиком, напоминающим сабо, с прожилками, где задержались капельки росы.
Андре сорвал этот дикий цветок и повертел его в руках, думая, что у Энни в корзине не было таких красивых и он с радостью подарил бы его ей, если бы случай, чудо, волшебная палочка из сказки, которую рассказывали матросы на полубаке, перенесли вдруг девочку из Лондона на Святую Елену.
Но Энни не появилась, не было волшебной палочки, и никакое чудо, кажется, не могло произойти.
За поворотом дорожки он вдруг увидел перед собой неказистый домишко, похоже, обитаемый, и совсем рядом идущего по той же тропинке, что и он, грузного мужчину в китайке и соломенной шляпе…
Человек шел медленно, глубоко задумавшись.
Иногда он останавливался, доставал из табакерки щепоть табаку и вновь продолжал путь, не обращая, казалось, никакого внимания на окружающую природу.
Заметив идущего, Андре, уже направившийся к дому, им обнаруженному, чтобы спросить дорогу, решил обратиться к нему. Может быть, он объяснит, куда идти.
Мужчина остановился, как он это делал уже много раз. Затем, разглядев скалистый уступ, сел, вынул из кармана платок. Сняв шляпу, вытер капли пота, блестевшие у него на лбу.
Тогда юнга осторожно приблизился к нему.
— Простите, мистер, — спросил он, как мог, по-английски, — эта дорога выведет к морю… в порт, где стоит на якоре «Воробей»?
Наполеон, поскольку именно его встретил Андре, опередив капитана Батлера со спутниками, с удивлением посмотрел на мальчика, который обратился к нему так запросто.
Он ответил на плохом английском:
— Кто ты, малыш?
— Нэд, юнга с «Воробья».
— Английское судно?
— Да… Капитана Батлера…
Наполеон вздрогнул. Только что прозвучало имя одного из тех храбрецов, которые посвятили себя его освобождению.
Он с любопытством взглянул на мальчика.
— И кто тебя послал? — спросил он. — Это капитан Батлер поручил передать послание для меня?.. Нужно быть осторожным, малыш, я не должен получать никаких писем, сообщений, посылок без разрешения губернатора… Если тебя увидят, — накажут…
И добавил сквозь зубы:
— Губернатор, эта полицейская душонка, — мерзавец! Не пощадит даже ребенка, если тот захочет поговорить со мной!
Андре рассмеялся:
— У меня нет никакого письма, никакого послания… Я не знаю вас… Но поскольку вы бравый человек, не хотите ли этот цветок?.. Это все, что я могу вам дать…
Наполеон улыбнулся наивности маленького моряка и с удовольствием взял орхидею. Поискал в своем кошельке монету. И помрачнел, обнаружив, что кошелек пуст:
— Малыш, тебе не повезло… Маршан, мой камердинер, выпустил меня гулять без денег…
— Это ничего, — ответил Андре, — я не попрошайка, мистер. Я молодой матрос с «Воробья» и ни в чем не нуждаюсь, разве что узнать дорогу, чтобы вернуться на корабль…
— Черт возьми, — вздохнул император, — я такой же, как и ты… Я, как и ты, не знаю дороги, хотя уже давно на этом острове… Но подожди! Я думаю, кто-нибудь выйдет из этого дома, моего дома, и он укажет путь…
Наполеон с интересом посмотрел на мальчика и вполголоса прошептал по-французски:
— Подумать только, мой сын почти того же возраста… Когда я вновь увижу его, Боже мой? Смогу ли я обнять его до того, как умру на этом острове?..
Его глаза потемнели, наполнившись слезами.
Андре, удивленный, что слышит французскую речь, с интересом посмотрел на печального господина в китайке и спросил его на родном языке:
— Вы плачете, месье?.. Неужели я стал причиной ваших слез?..
Наполеон вздрогнул, услышав, что мальчик заговорил по-французски.
Он быстро вытер слезы и улыбнулся. Ласково щипнул Андре за ухо:
— Так ты понимаешь по-французски, малыш?.. Но все же ты англичанин?
— Нет, месье… Я родился во Франции, в Париже… только служу юнгой на корабле английского флота…
— Да, правда… А твои родители?
— Мои родители во Франции… Я их увижу, когда вернусь в Европу, — уверенно сказал Андре, не горя желанием рассказывать незнакомцу ни о своих приключениях, ни о своих горестях.
— Твои родители будут очень счастливы, — прошептал со вздохом император. — Какое утешение, какое огромное утешение иметь возможность сказать в конце жизни: рука сына закроет мне глаза… А что делает твой отец? — спросил он, успокоившись и желая вопросами, которые он задавал всякий раз, встретив незнакомца, отвлечься от своих грустных мыслей.