Он не чувствовал ничего, кроме одного — эта женщина пела ему любовную кантилену голосом сирены, он любил ее… Вот она стоит возле него, изящная, по-кошачьи мягкая и гибкая, обволакивающая… и ее глаза, прекрасные, бездонные, незабываемые глаза… они совсем рядом. В них, как в зеркале, Анрио увидел себя молодым, влюбленным, страстным, доверчивым, захмелевшим… Исчезла комната госпожи Моран… Он снова находился в салоне, где пережил столько счастливых часов… Его уши ласкали слова из прошлого. Анрио не был больше командиром баррикады, сумасшедшим, заключенным. Он снова стал блестящим, еще молодым генералом, счастливым любовником далеких лет. А она, волшебница той поры? Вот она, рядом, как и прежде. Чары действовали на него, уводили за пределы реального. Какая разница в конце концов? Пусть это безумие, но какое безумие! Сладостное безумие! Счастье еще возможно, он любит ее, его влечет к ней, она безраздельно царит в его сердце, мыслях, крови, коже! А она?.. Да разве можно сомневаться в ней, такой нежной, доброй, преданной…
Баронесса неумолимо приближалась к изнемогающему от страсти генералу. Он уже в ее власти, иначе и быть не могло. Ей, колдунье, это ничего не стоило. У нее был талант, и баронесса знала, как им пользоваться. Черная бездна, разверзшаяся там, где положено быть душе, ликовала, предвкушая победу.
«Надо бы закачивать, — подумала эта ведьма, всматриваясь в приоткрытую дверь, выходящую на лестницу. С минуты на минуту могли ворваться те, кто без разговоров поволокут ее на расстрел. — Времени у меня нет!»
Она рванулась к Анрио и прижалась к нему со всей силой своей страсти.
Растерявшийся генерал, неспособный сопротивляться и что-либо понимать, целиком отдался охватившему его опьянению, оглушившему сознание и подавившему волю. Власть над ним этой женщины вновь обретала силу, а возможно, никогда его не отпускала…
Опустошенный, расслабленный телом и душой, он как будто пробудился от глубокого сна, но еще не знал, на каком свете находится. Баронесса надменно и величественно смотрела на него. В глазах ее читался вопрос.
Окончательно побежденный, раздавленный, сломленный, Анрио не находил в себе сил подняться с развороченной постели. С трепетом он ждал, что прикажет ему та, кому снова принадлежали его душа и тело.
Она нежно ласкала его, все еще сжав в объятиях, потом шепнула, как если бы речь шла о чем-то незначительном, подарке или капризе очаровательной женщины, которая не приемлет отказа:
— Так неужели и теперь, друг мой, ты допустишь, чтобы эти люди убили меня?..
— Нет!.. Нет!.. Это невозможно… теперь! — лепетал Анрио.
— Ты скажешь им?.. Отправишь их?..
— Да… я скажу им… А что мне им сказать?
Баронесса замерла. Нельзя было допустить, чтобы Анрио пришел в себя. Надо быстрее уводить его, пока он не в себе под влиянием любовного яда, которым она отравила его.
Хватит уговоров, пришло время действовать.
— Быстрее! Идем!.. — она с силой дернула его за руку. — Уведи меня подальше отсюда… спаси меня!
— Да… конечно, — подчинился Анрио. — Уходим, пока они не вернулись!
На мгновение в нем проснулось раскаяние. Он представил себе Лартига и Ла Виолета, обнаруживших, что он увел пленницу безо всяких объяснений.
Генерал поднялся и последовал за ней. Она выскользнула на лестницу, прислушиваясь, не раздаются ли внизу шаги тех, кто идет расстреливать ее.
По-прежнему было тихо. Баронесса перевела дух. Еще несколько минут — и спасена!
— Идем! — шепнула она.
И схватив Анрио за руку, она увлекла его за собой. Как тени, пробрались мимо спящих. Никто не проснулся.
Рассветало. Серая дымка окутала печные трубы. Еще немного, и взойдет солнце, позолотит крыши, еще немного, и палачи потребуют свою жертву.
Анрио взбодрил порыв свежего ветра. Он почувствовал себя лучше и понял, что делать.
Схватив баронессу за руку, генерал уводил ее. Только не шуметь, чтобы избежать тревоги! Он резко свернул направо, на улицу Мандар. Мостовая была разворочена, булыжники требовались на баррикаде.
Баронесса не отставала от него, тяжело дыша и не произнося ни слова. Она сознавала опасность — встреча с восставшими и их вопросы могли изменить настроение Анрио и тогда расстрела не миновать.
Однако самообладание ни на минуту не покидало ее. Она уверенно шла, иногда спотыкаясь о камни, но тотчас же нагоняя молчаливого проводника. Короткая улица Мандар показалась ей нескончаемой.