Герцог, поблагодарив, попросил стул и сел перед дверью в трактир, так как почувствовал, что устал. Он заговорил с Карлом Линдером о его работе и положении дел. Молодой человек чистосердечно и наивно отвечал ему, что хотел бы жениться на Эльзе и ждет только одного: места привратника при дворце.
Он умолял Его Высочество соизволить помочь ему. Одним словом тот мог решить его счастье.
Герцог ответил, улыбнувшись:
— Если бы зависело только от меня, то вы бы немедленно были назначены привратником дворца, поскольку я не из тех, кто мешает молодым людям любить, но, мой бедный друг, я уже почти что дал слово.
— Кому же? — спросил Карл, бледнея.
— У вас есть здесь, — продолжал герцог, — парень, которому не дается теология, но он стремится, как и вы, стать мужем Эльзы. Ему тоже нужно место привратника.
— Фридрих! — взволнованно воскликнул Карл.
— Он самый.
— Ваше Высочество его знает? Тогда у меня точно не будет этого места, — опечалился Карл.
— Не стоит отчаиваться, — ответил герцог. — Даже если у меня и есть некоторые обязательства перед Фридрихом и если я расположен выделить его, то не считаю справедливым, будто от решения суперинтенданта, дающего вам или ему должность, которой вы добиваетесь, может зависеть счастье или несчастье вас обоих. Я не буду вмешиваться в дела суперинтенданта, но если бы и вмешался, друг мой, то начал бы с того, что спросил мнение Эльзы.
Герцог умолк, затем, как бы почувствовав боль в груди, протянул руку в сторону сопровождавшего его слуги и приказал:
— Немедленно возвращайтесь в мой кабинет. Возьмите на столе маленький флакончик с желтой этикеткой и принесите сюда.
Слуга тотчас же ушел, и герцог остался наедине с Карлом.
— Вы же, друг мой, — попросил герцог, — в свою очередь окажите мне услугу.
— Всегда готов, Ваше Высочество!
В спешке написав несколько строк в своей записной книжке, герцог протянул вырванный листок молодому человеку:
— Отнесите записку по этому адресу. Идите и помните, привратники во дворце не из числа болтливых.
— Ваше Высочество может рассчитывать на меня, — с готовностью ответил Карл и тотчас умчался.
Уже должен был вернуться камердинер, и герцог собирался продолжить прогулку, как заметил в нескольких шагах от себя двух человек, которые низко поклонились ему и явно хотели подойти поближе.
Он спросил себя, кто бы это мог быть. Мелькнула мысль об убийцах или шпионах, но достаточно было одного взгляда, чтобы выбросить из головы это предположение.
Один из незнакомцев — просто гора какая-то, одетый в длинный редингот, в руках — тяжелая трость; другой — молодой, с решительным и бравым видом, лицо открытое. Создавалось впечатление, что они иностранцы.
Как только герцог ответил на их поклон, эти люди приблизились к нему, и тот, что повыше и постарше, быстро сказал:
— Ваше Высочество, мы французы: я — старый солдат вашего отца. Нельзя ли поговорить с вами часок без свидетелей? Мы прибыли к вам из Франции, с очень важным посланием.
Герцог подумал, что эти люди — те самые посланцы, о которых говорила сумасшедшая графиня Камерата. Стоит ли вообще разговаривать с ними? А почему нет, если есть большое желание узнать что-нибудь о Франции… и потом этот старый солдат служил его отцу: можно ли вот так резко оттолкнуть его?
Слуга возвращался, он был уже в нескольких шагах. Герцог подумал о свидании, которое назначил Лизбет, и решил, что можно бы определить тот же день и то же место для встречи с двумя посланцами.
Он предложил им прийти на следующий день, в тот же час, в этот трактир и спросить Фридриха Блюма.
Герцог быстро попрощался с французами и, выпив для виду несколько капель мышьякового настоя, который ему принесли, взял под руку слугу и медленно направился в сторону Шенбрунна.
На следующий день он заявил, что находится в прекрасной форме и хотел бы нанести визит императору. В сопровождении врача и шталмейстера герцог направился в Хофбург.
Во дворце он изо всех сил старался показать, что хорошо себя чувствует, весел и доволен жизнью. Он расточал улыбки и приветствовал всех, с кем встречался и кто спрашивал его о здоровье, независимо от их положения при дворе.
Встреча с дедом была очень сердечной. От Франца-Иосифа скрывали, насколько серьезно болен внук. Старый император, услышав о простуде, добродушно сказал:
— Мальчик взрослеет! В его возрасте у меня часто бывали лихорадка и ломота в суставах. Со временем это пройдет.
Император Австрии не имел ни малейшего представления о медленной смерти, которая притаилась в его внуке.