— Друзья мои, да здравствует император!
Затем сел и добавил, обращаясь к соседям:
— Этим сказано все, верно? Передайте-ка мне шамбертен, вино Наполеона. Я пью за здоровье молодых…
Тело герцога Рейхштадтского нашло последнее успокоение в подвалах церкви Капуцинов, месте погребения императоров, куда его отправили с большими почестями.
Через несколько дней после похорон у церкви в задумчивости остановился какой-то молодой человек, явно путешествующий, похоже, иностранец.
Он долго смотрел на могилу того, кто обозначен в реестре императоров под именем Наполеона II и принадлежит скорее легенде, нежели истории.
Иностранец вышел из церкви Капуцинов весьма взволнованный.
Служитель, сопровождавший его к могиле сына Наполеона, расслышал, как он прошептал:
— Что ж, кузен, теперь честь носить твое имя и занять трон, куда тебе не суждено было подняться, переходит ко мне… Я принимаю на себя бремя, от которого ты отказался вместе с жизнью… Мой дорогой кузен, на твоей могиле я клянусь достойно нести крест, судьбой врученный мне, твоему преемнику и наследнику!..
Служитель покачал головой: должно, сумасшедший.
Иностранец ушел, а служитель окликнул полицейского, стоявшего у входа и, казалось, тоже обратившего внимание на посетителя. Он спросил, не знает ли тот имени молодого человека, который, как ему показалось, говорил что-то несуразное перед могилой Его Высочества герцога Рейхштадтского.
— Частное лицо, прибыл из Швейцарии, — спокойно ответил полицейский. — Сказал, что бюргер из Тургау. Безобидный малый.
— Как его зовут?
— Кажется, Луи-Наполеон.
