Не знаю, как все получилось бы, если бы я в самом деле была против всего происходящего, если бы всерьез сопротивлялась или плакала. Продолжил ли бы Сорин делать то, что делал: целовать меня и гладить, медленно и осторожно снимать мою одежду. Замены ей не было, так что мой вариант с ножом был не самым подходящим.
В какой-то момент я потеряла способность об этом размышлять, полностью растворилась в ощущениях и в том, чтобы поймать как можно больше удовольствия. Я понятия не имела, что умею так.
Ого. Когда все закончилось, это осталось моей единственной мыслью. Я смотрела в потолок и думала: «Ого».
Потом я подумала о том, что для зачатия, конечно же, нам одного раза не хватит (возможно, нам не хватит и пяти, потому что я, наверное, бесплодна).
После того, как мне пришла в голову эта мысль, я заулыбалась и тут же одернула себя.
Вроде как радоваться тут не совсем уместно. С другой стороны — никто ведь не узнает, а с собой я договорюсь.
Частый герой многих анекдотов — мужчина, который сразу после любви отворачивается к стене и засыпает. В этот раз его роль на себя взяла я. Конечно, я не уснула на самом деле, просто залезла под одеяло и притворилась спящей, чтобы ничего не говорить, не отвечать на вопросы — дать себе передышку и помолиться о том, чтобы все исчезло, а я открыла глаза у себя дома.
И никаких драконов и моральных дилемм.
Сорин мои действия никак не прокомментировал: он лежал, прикрыв глаза и закинув одну руку за голову. Одеялом он накрыться не потрудился, так что я имела возможность в спокойной обстановке, пока меня никто не отвлекает всякими там поцелуями и ласками, убедиться, что мучившие меня подозрения оказались правдой: кубики у Сорина были.
Мог бы сделать что-нибудь и перестать быть таким привлекательным. Даже не смешно, серьезно! Ему больше трехсот лет! Уже о вечном надо думать, а не кубиками сверкать!
Я так увлеклась размышлениями о несправедливой привлекательности некоторых драконов, что не сразу заметила странные ощущения в теле: от ошейника, который сейчас был прохладным, как струйка воды в жаркий день, по всему телу разливалась какая-то странная свежесть, как будто под кожу мне впрыскивали мятный коктейль.
— Что ты делаешь? — спросила я раздраженно.
— О чем ты?
Голос Сорина был спокойным и умиротворенным. Почему-то это разозлило меня только сильнее. Убила бы!
— Мой ошейник! — Я села и тут же, поймав почти осязаемый плотоядный взгляд черных глаз, прикрыла одеялом грудь. — Что с ним происходит? Ощущение как будто…
Сорин пожал плечами и перевел взгляд вверх. Вся его поза выражала удовольствие и расслабленность.
Хоть бы прикрылся, ну правда!
Стало обидно.
Я тут лежу, мучаюсь, думаю, правильно ли я поступила, могла ли это остановить, а главное, должна ли была этим бессовестно наслаждаться?!
А он лежит себе улыбается! И все у него хорошо.
Никакой злости не хватает.
— Делюсь силами, — ответил Сорин.
— Что?
— Благодаря ошейнику. Ты же не думала, что он только для контроля? Ты весь день ехала верхом, потом трепала нервы мне, королю и всему двору, а сейчас, возможно, в твоем теле все меняется для того, чтобы ты понесла моего ребенка. Тебе нужны силы, и я готов их дать.
Его ребенка. Ну конечно, ребенок его, а я тут мимо проходила.
Хорошо, что его в ближайшее время ждет облом. Плохо, что и меня тоже, но я уже привыкла.
Я положила ладонь на свой живот и тут же тряхнула головой. Глупо, нечего и надеяться.
Несмотря на то, что внутри царил полный раздрай, чувствовала я себя отлично: полной сил, бодрой, готовой хоть сейчас встать и… да хоть мир перевернуть!
Это у меня, конечно, вряд ли получится, но вот стереть наглую самодовольную ухмылку с лица отдельно взятого дракона я вполне смогу.
Глава 18
— Ты каждый год приходишь к месту гибели принцессы Игрид? Уже сколько лет?
Легкая улыбка на лице Сорина тут же исчезла. Он нахмурился, как-то неуловимо подобрался.
— Много, — коротко ответил Сорин, и я почему-то пожалела о том, что вообще затронула эту тему. Конечно, я хотела его задеть, но, кажется, перегнула палку.
— Что с ней случилось?
Вопреки сложившийся традиции, Сорин не стал удивляться тому, как мало я знаю об окружающем мире и как ограничен кругозор деревенских жителей, даже затыкать рот мне не стал.
— Она утонула.
— В принцессином озере?