Пятясь, я уперлась спиной в дверь и, как самая глупая кошка, не попыталась дернуть ручку, а так и осталась стоять. Комичность ситуации и моя собственная неловкость тоже вдруг сошли на нет, потому что близость Сорина всегда действовала на меня как-то неправильно.
Она меня заводила, если быть честной. Признаваться в этом было неприятно, особенно учитывая то, как мы познакомились: насильный поцелуй, грубость и многие моменты после, когда Сорин подчеркивал, что я всего лишь его собственность.
Это делало ощущение, которое охватывало меня при приближении Сорина, более странным, неправильным и совершенно нежелательным. Сердце начинало биться быстрее, внутри все согревалось, как будто внизу живота разгорался костер, губы пересыхали. А еще я чувствовала, что становлюсь до стыдного влажной внизу. Это было совершенно неуместно, глупо и унизительно, но ничего с этим поделать я не могла.
После той ночи в трактире все стало только хуже, потому что теперь мне не нужно было представлять себе, как выглядит тело Сорина, какие его губы на вкус, как он себя ведет, когда возбужден. Теперь я знала, что он может быть внимательным и нежным, что обнимает крепко и что до смешного любит поцелуи.
Еще одна совершенно глупая и неуместная мысль — я правда хотела бы семью с Сорином. Даже если бы надо мной не висела необходимость во что бы то ни стало выйти за него замуж, чтобы сохранить ребенка, я все равно бы этого хотела. Вспомнилась нежная улыбка Сорина в тот момент, когда он говорил о детях, то, как он в поединке с королем закрыл меня собой. Неприятные моменты тоже вспомнились, но они казались далекими и неважными.
— Ты когда-нибудь влюблялся? — пискнула я, и Сорин дернулся.
Он стоял почти вплотную ко мне, обеими руками упершись в дверь и возможно… возможно, собирался бы меня поцеловать, если бы я его не сбила. По крайней мере, я не могла придумать других причин подходить так близко.
— Да, — ответил он.
— И где она?
Сорин хмыкнул.
— Умерла.
— Она умела печь для тебя печенье? — уколола я.
Почему-то захотелось сделать Сорину больно.
— Она хорошо умела делать все, за что бралась, — помолчав, он добавил: — Иди и скажи горничной, что мне нужен свежий комплект одежды. И пожалуйста, проси Аллегру о тебе заботится. Я не слишком в этом хорош.
Отстраняясь, Сорин провел кончиками пальцев по моему плечу, и по телу пробежала толпа мурашек.
Глава 26
После того происшествия в кабинете я почти неделю не видела Сорина. Боялась, стеснялась — черт знает, почему я решила отложить коварные планы по соблазнению дракона на неопределенный срок. Может, мне просто не хотела видеть в глазах Сорина скуку и пренебрежение, не хотела опять слышать «обратись к Аллегре».
Я не учла, насколько сильно это будет меня ранить. Глупо, конечно. Стоило взять себя в руки и идти к своей цели, как всегда. Но вместо этого я проводила время в библиотеке с Вирианом, пытаясь применить все то, что я знаю о юриспруденции, на существующие в этом мире условия.
Это напитывало меня силой, привычной уверенностью, давало ощущение опоры даже сейчас, когда опереться мне было фактически не на что и время работало против меня.
Я цеплялась за возможность заниматься любимым и привычным делом, как за соломинку, вгрызалась в убористые буквы, которыми были исписаны архивные документы, расшифровывала сложные обороты законов и до головной боли размышляла над тем, что еще полезного могу сделать.
Местная правовая система, если это можно так назвать, была устроена и просто, и сложно одновременно. Ее основой была строгая иерархия. Территория королевства Эрида, занимающего весь материк («единственного в своем роде», как пояснил Вириан), делилась на герцогства, графства, баронства, вольные города, деревни и еще более мелкие поселения. Титулами и сколько-нибудь важными должностями могли обладать только драконы, а люди должны были «с благодарностью принимать их власть» (произнося это, Вириан поморщился). Особняком стояли кочевые племена кале, которые переходили из одной части королевства в другую и не признавали никаких правил: там люди и драконы жили вперемешку, как равные (Вириан говорил об этом с явным одобрением).
Главным источником права были королевские законы, суть которых сводилась к нескольким положениям. Все феодалы подчиняются королю в первую очередь и только потом — друг другу, следуя веками складывающейся структуре, в которой черт ногу мог бы сломать. Единственное, что я четко поняла: выше Сорина в этой иерархии был только король. Также каждый феодал был на своей земле царем и богом, обладающим полномочиями законодательного, исполнительного и судебного органа.