Весь день после прогулки с королем мне было неспокойно. По телу пробегали нервные искры, к которым я уже успела привыкнуть, как к коротким ударам тока, которыми бьют иногда шерстяные вещи.
Ночью я долго ворочалась, смотрела за окно на луну и никак не могла заснуть. С Сорином мы почти не пересекались с самого приезда короля, ночевать к нему я не приходила, он ко мне — тоже. Одной в кровати было непривычно, и я злилась из-за этого.
Уснуть я смогла, только когда в двери поскреблась Уголек и, после того, как я ее впустила, улеглась на кровать, наполнив комнату звуком сонного мурлыкания. Рассеянно почесывая ее по пушистому пузу, я уснула, но даже во сне не смогла отдохнуть.
Мне снова приснился тот сон, такой же, как в ту ночь в деревенской хижине, которая, кажется, случилась много сотен лет назад. В руках я держала ребенка, мальчика, мирно спящего. Губы его были смешно поджаты, но даже во сне он обхватил мой палец крохотными пальчиками и крепко-крепко стиснул. Я улыбнулась, а потом вдруг малыш открыл глаза, которые оказались черными, как у Сорина. Радостно заулыбался, агукнул, разбрасывая повсюду золотые искорки — и пропал.
Меня со всех сторон окружила темнота, я пыталась через нее прорваться, позвать сына по имени, но не смогла. А потом вдруг напоролась на острый шип, который превратился в острие меча, а потом…
— Кэтэлина! Кошка! Да проснись же ты! — Я вцепилась в Сорина, притянула его к себе ближе и с хрипом втянула воздух. — Опять кошмар?
Голос Сорина звучал тихо, его губы касались макушки. Он держал меня в кольце рук, и против воли я успокаивалась.
— Почему опять? — пытаясь отдышаться, спросила я.
Сорин помедлил.
— Тебе часто что-то плохое снится. Обычно я успеваю разбудить, а сегодня — слишком крепко уснул.
— Ты поэтому пришел сюда? — Я наконец пришла в себя достаточно, чтобы отстраниться и заглянуть ему в лицо.
Спал Сорин, видимо, в кресле, которое пододвинул ближе к кровати. И часто он так делает — приходит сюда по ночам, пока я сплю?
— Твои кошмары могут навредить ребенку, — откликнулся Сорин, вставая. Он был одет в куртку, напоминающую поддоспешник. Расслабленные домашние камзолы и расстегнутые рубашки остались в прошлом, в том мире, в который не успел ворваться король.
Меч Сорина, который тот снова не выпускал из рук, лежал на кровати поверх одеяла.
— Это все, что тебя волнует? — спросила я. — Благополучие ребенка?
— А тебя оно не волнует? Я не хочу, чтобы ты приближалась к королю, — без перехода сказал он. — Ты не должна с ним разговаривать или видеться.
Я встала, желая оказаться от Сорина подальше, и скрестила руки. Сна больше не было ни в одном глазу.
— С чего бы это?
— С того, что я так сказал.
— Я сама смогу решить, с кем стоит иметь дело, а с кем — нет.
Король меня пугал. Если бы все было по-другому, я сама попросила бы Сорина не оставлять меня с ним наедине. Но мне из-за его тона явно попала под хвост вожжа.
— Почему ты на меня так смотришь? — с вызовом спросила я.
Сорин встал и подошел ко мне, остановился в паре шагов.
— Ты будешь делать так, как я скажу, — низким голосом приказал он.
— И не подумаю.
Ошейник нагрелся, стал вдруг очень тесным, и неведомая сила толкнула меня в руки Сорина. Я всхлипнула от испуга, почувствовав, как тяжелая ладонь сжимает мое плечо.
Уголек испуганно мяукнула, зашипела, но Сорин не обратил на нее внимания.
— Не забывай, чья ты, — рыкнул он, приблизив свое лицо к моему. Глаза его горели отражениями оранжевых всполохов, которые кружили в воздухе вокруг нас.
От страха меня парализовало. Должно быть, уловив что-то в выражении моего лица, Сорин наконец ослабил хватку, и я глубоко и облегченно вдохнула.
— Держись от этого заледенелого куска кошачьей мочи подальше.
— Почему? — голос мой звучал хрипло.
Потом мне часто казалось, что именно тот момент был переломным. Если бы Сорин нормально со мной поговорил, если бы объяснил что-то… Возможно, все сложилось бы по-другому. Возможно, я не приняла бы того решения, которое приму во время празднования Перерождения Огненного, решения, которое не сделает мою жизнь ни спокойнее, ни безопаснее.
— Потому что ты — моя вира, — отрезал Сорин. — И должна мне подчиняться.
Мне до ужаса надоело считаться чьей-то. Наверное, именно в тот момент я задавила в себе успевшую вырасти надежду на настоящую семью с Сорином.
Но оказалось, что за праздничным столом меня ждал еще один сюрприз, который заставил меня почувствовать себя полной идиоткой.