Но вот ветры стихли. Один за другим люди начали отнимать от лиц одежду, которой прикрывались от пыли. Дядя Маффео несколько раз яростно чихнул, а потом разразился очередной тирадой.
- Марон! Вот бы выдуть эту проклятую пыль из глаз было так же легко, как из ноздрей, - прорычал он. - Или пусть бы песчинки у меня в глазах сделались жемчужинами - в возмещение всех неудобств!
Послышалось несколько негромких смешков, к которым присоединился и старший брат Маффео. Затем Никколо вдруг вскинул голову.
"Сотня и еще десяток отборных коричневых жемчужин в полном блеске - с архипелага Киноцефалов, или Песьеголовых, каждая размером с набухший сосок дородной кормилицы..." Отрывок из столь часто повторяемого перечня самоцветов, который Никколо успокоения ради цитировал, прячась под грудой валунов от гигантского барса.
- Жемчужины!
Все подняли головы и посмотрели на Никколо.
- Жемчужины! Жемчужины! Вот о чем речь! В свитке великого хана сказано: "Отведай моря там, где нет моря..." А откуда берутся жемчужины? Они берутся из раковин, оплодотворяемых свежей дождевой водой! Так? Дожди их оплодотворяют! А где? Где? В море! Так?
Марко задумчиво нахмурился. Затем быстро перевел спутникам слова своего отца. Никто, похоже, ничего не понял. Кроме, разумеется, ученого Вана, который немедленно возразил:
- О нет, старший господин Никколо. Вовсе не так. Жемчужин в устрицах порождают вовсе не дождевые капли, а вспышки молнии. Свидетельство тому наши катайские рисунки и гравюры, где изображаются небесный дракон и небесный жемчуг...
Но Никколо лишь досадливо махнул рукой на достоверные данные восточной науки.
- Неважно! Ведь жемчужины происходят из моря. Так, сын мой Марко? А, брат Маффео?
Марко кивнул. С неохотой. Что сказал? Ничего не сказал.
Кивнул и дядя Маффео. Потом немного пожевал свою седую бороду и ответил:
- Из моря? Ну да, из моря. Жемчужины? А почему жемчужины? Почему, скажем, не янтарь? Или не амбра? А почему, скажем, не раковины каури? Те, которыми пользуются вместо серебра или золота - или вместо этих забавных денег великого хана. Жемчуг, янтарь, амбра, каури - все это происходит из моря. Ну и что? Здесь-то нет никакого моря... - И, словно в подтверждение, Маффео развел загорелыми руками.
- Лично я не вижу никакого моря. Не вижу ни каури, ни янтаря. И жемчужин. Ты что, намерен искать их... - Тут голос изменил Маффео. Он обвел руками окрестности, а запекшиеся губы лишь изобразили последнее слово: - ...здесь?
Вокруг же высились сухие и безжизненные скалы.
Прошли еще сутки... неделя... месяц... а путники все следовали за звоном хрустального колокольчика по горным тропам.
- А как насчет соли? - спросил наконец Марко.
- Что насчет соли? - устало осведомился его отец.
- Разве соль не имеет вкус моря? И разве травник Хуа То не сказал, что в этих краях есть горы черной соли?
- Соль... жемчужины... Устал я от этой игры в догадки, - сказал Никколо, перебирая свои нефритовые четки. - Что нам теперь - вечно бродить по этому безлюдью, пытаясь решить загадку проклятого свитка? Пока наша одежда не станет лохмотьями, а мозги не обратятся в пыль?
- Спрошу-ка я у травника насчет этих соленых гор. Может статься, они и дадут нам ответ - или хотя бы лекарство от подагры для великого хана, решил Марко. И погнал запыхавшегося коня вперед, оставляя отца устало перебирать свои четки.
- Загадку? - спросил сфинкс, высовывая голову из переметной сумы. Кто-то хочет поиграть в загадки?
- В моей ничтожной фармации, о младший господин, есть более двух тысяч лекарств, - ответил Хуа То на вопрос Марко. - Среди них - и сильнодействующая черная соль, найти которую можно лишь в скалах этих западных гор, где мы оказались. Будь я и впрямь здесь, я отбил бы кусочек черной каменной соли - к примеру, вон там - и дал вам попробовать...
Марко кинул кусочек себе в рот. Точно! Вкус моря!
- "Отведай моря там, где нет моря"! - вскричал он. - Вот и решилась одна из загадок свитка великого хана! Наконец-то мы на верном пути!
- Одна из загадок... хочешь поиграть в загадки? - снова подал голос сфинкс, на сей раз целиком выскакивая из переметной сумы. Золотистое тельце его заметно дрожало.
- В самом деле, прелестный сфинкс, загадай-ка ты мне загадку, снисходительно усмехнулся Марко, ероша нежный пух на голове маленького создания.
- Скажи, отчего дрожит сфинкс из дремотно-жарких пустынь?
- Ну... от холода, наверное, - ответил Марко.
- Холод уже не первый день меня кусает, - пожаловался сфинкс. - А дрожать я начал только сейчас.
- Быть может, ты дрожишь от волнения? Оттого, что решилась загадка свитка про вкус моря? Нет? Ну, тогда это очень хитрая загадка... Пожалуйста, милый сфинкс, скажи мне ответ.
- Ответ лежит здесь, в твоей переметной суме, - сказал сфинкс. - При одном упоминании о горах черной соли этот любопытный ковер, что до той поры служил мне уютным гнездышком, вдруг свернулся, будто живая кобра, - и оставил меня дрожать от лютого холода!
- Прости, о гордый сфинкс, но ты должен был сразу мне сообщить! вскричал Марко.
- Сфинксы ничего не сообщают. Они спрашивают.
Марко заглянул в переметную суму и убедился, что сфинкс не сочиняет. Вот красновато-золотистый тибетский ковер, на котором те же рунные символы "шипа", что и на амулете Оливера, а также на загадочном свитке великого хана. Прежде он защищал сфинкса от ледяных ветров, а теперь свернут и напряжен, будто готовая к броску змея. И стоило Марко отвести в сторону верхний клапан переметной сумы, как ковер вдруг метнулся вверх - в разреженный воздух.
Там он лениво развернулся и поплыл над головами у путников подобно громадной бабочке, которой снится, что она сделалась потертым красноватым ковром. Или это ковру снилось, что он стал бабочкой?
- Мои дьяволы подсказывают мне, что мы уже почти у цели, - заметил татарин Петр.
Онемев от изумления, все следили, как порхающий в воздухе ковер неторопливо скользит вперед. Наконец он привел их к скользкой, едва заметной боковой тропке, что круто шла вниз по узкому каменному ущелью - к зеленеющей далеко внизу долине.