– Вот именно, поэтому и надо отдохнуть, – заметил Журавлев. – Впереди предстоят очень тяжелые испытания. Считайте, что решение состоялось и не будем обсуждать приказ.
– Вопросов больше нет? – спросил Орлов. – Имеется одно предложение: принять. Нет возражений? Нет.
Тогда так и запишем: «Постановили единогласно Покрышева Петра Афанасьевича, кандидата в члены ВКП(б) с 1939 года, принять в члены партии, как храброго защитника социалистического отечества». Поздравляем вас, Петр Афанасьевич! Уверены, что будете высоко нести звание коммуниста.
– Дела идут, – неопределенно отвечал Чирков. –
Правда, сейчас наступило некоторое затишье. Полк сбивает в сутки не больше одного-двух самолетов. Видимо, это затишье перед бурей. Так что набирайся сил.
– А как в эскадрилье? Всё нормально?
– С Медведевым неприятность получилась.
– С каким? – переспросил Покрышев, потому что в эскадрилье было два Медведева.
– Со Степаном. На разведку вылетел. Только с аэродрома поднялся – сдал мотор. Самолет загорелся, упал и разбился. Медведев получил сильные ожоги. Вчера в госпитале умер.
На второй день после выхода из краткосрочного отпуска Покрышева ожидала новая неприятность. Владимир Никольский проверял самолет после ремонта. При заходе на посадку не выпускалась правая нога шасси. Летчик решил выдернуть ее с помощью пилотажа. Но самолет потерял скорость и упал. Никольский погиб.
За месяц эскадрилья Покрышева потеряла трех летчиков.
– Как же это произошло?– допытывался потом Покрышев у Булаева, стремясь до мельчайших деталей выяснить картину воздушного сражения.
– Сам не знаю. Схватился с ведущим. Хотел добиться преимущества в высоте. Иду вверх свечой, и он тоже. Предпринимаю новую попытку – и опять безрезультатно. Никак не одолеть его в вертикальном маневре. А ведь наши «Яки» на вертикалях превосходят «сто девятые». Какие-то новые машины появились у немцев.
– Но это еще не всё, – продолжал Булаев. – Приземлился я на ржаное поле, а вскоре неподалеку совершил вынужденную посадку на поврежденном истребителе и мой противник. Схватились за пистолеты. Так мы с ним и перестреливались, пока не подоспели на по мощь наши пехотинцы.
Через несколько часов Покрышев, Булаев и еще несколько командиров выехали из полка к месту вынужденной посадки немца. Летчики долго осматривали вражеский истребитель. Это был уже знакомый им «мес-сершмитт-109», но несколько измененный, усовершенствованный.
А на другой день стали известны показания, которые дал на допросе подбитый Булаевым обер-лейтенант. Оказалось, он – летчик эскадры Рихтгофена, сформированной из опытных воздушных асов. Всего несколько дней назад они получили на берлинском заводе модернизированные истребители «Mе– 109» и по личному указанию Гитлера прибыли под Ленинград для борьбы с «Яками».
Комиссар полка, сообщив летчикам о показаниях немца, добавил, что Рихтгофен – ас первой воины. В его эскадру попадают только опытные летчики. Это – фашистская элита, немецкие воздушные «СС». В свое время в этой эскадре служил сам Геринг. Группа Рихтгофена прославилась кровавыми делами еще в Испании, когда помогала устанавливать франкистский режим. Сейчас асов Рихтгофена бросают на самые ответственные участки советско-германского фронта.
– Теперь на вас смотрит не только вся страна, но и вся Европа, – закончил свой рассказ комиссар.– Сумеете ли вы одолеть в бою хваленых германских асов?
Первым из эскадрильи Покрышева с немецкими асами Рихтгофена встретился Андрей Чирков, который вместе с Николаем Шиошвили и Давидом Джабидзе прикрывал атаку скоростных бомбардировщиков на колонну фашистских танков в районе озера Самро. Чирковской тройке пришлось нелегко. Уже в первые минуты воздушного сражения «эфам», как называли новые «мессершмитты», удалось подбить самолет Шиошвили. Он вышел из боя и еле-еле дотянул до своего аэродрома. Покрышев забросал Шиошвили вопросами. Но тот рассказал очень немного. Чирков, заметив вражеские истребители, подал нашим бомбардировщикам команду уходить, а сам пошел в атаку и с первой же очереди подбил ведущего группы.
Время шло. По расчетам, у истребителей Чиркова и Джабидзе уже давно кончилось горючее. Но они всё не возвращались. Покрышев не находил себе места. Он бродил по аэродрому, то и дело посматривая в сторону, откуда должны были появиться летчики.
– Летчик, который сбил меня, какой-то сумасшедший, – недоуменно пожимал плечами немец. – Он пошел в атаку на целую группу, притом на асов Рихтгофена. Такие действия не предусматривает ни одна инструкция, ни одно наставление. За свою дерзость русский поплатился. Его сбили. Его не могли не сбить.
Шли дни, а Чирков не возвращался. «Может быть Андрей действительно погиб», – думал Покрышев. Го речь утраты и гнев переполняли его. Поднимаясь в воз дух, он ни о чем больше не думал, кроме как о мести И когда однажды, возвращаясь с задания, Покрышев обнаружил над Гатчиной группу «мессершмиттов» штурмующих железнодорожные эшелоны, он с таким остервенением набросился на них, что в первые же ми нуты боя сбил немецкий истребитель с ненавистной паучьей свастикой.
– За Чиркова! – повторял Покрышев всякий раз когда нажимал на гашетку.
Оставшиеся вражеские самолеты позорно удрали очистив небо над станцией.Новый командир полка, назначенный только два дня назад, Герой Советского Союза капитан Владимир Матвеев выслушал доклад Покрышева и сообщил: подтверждение того, что сбиты самолеты, уже получено.