Снаружи послышались голоса, и в избушку вбежал Джон Беннет. Элла бросилась к нему в объятия. Рай, Эльк и Дик остановились в дверях.
— Господа, — обратился американец к вошедшим, — призываю вас в свидетели, что я убил этого человека исключительно в целях самообороны. Это Лягушка! Его имя Гарри Лайм. Он английский каторжник.
— Я так и знал! — воскликнул сыщик.
— Сожалею, что вырвал у вас из рук добычу, мистер Эльк, — продолжал Броад. — Но сегодня ночью один из нас должен был умереть.
Инспектор взглянул на него:
— Шауль Моррис, если не ошибаюсь? — Жозуа Броад утвердительно кивнул, и Эльк, задумчиво почесав подбородок, обернулся к трупу.
— А ну, Лягушка, покажи свое лицо! — сказал он и сорвал маску.
Все увидели, что это Фило Джонсон.
Глава 41
Солнце было уже довольно высоко, когда американец начал свой рассказ.
— Мое имя, как верно угадал мистер Эльк, Шауль Моррис. С законной точки зрения я преступник, хотя за последние девять лет не совершил ни одного предосудительного проступка. Не стану вам давать списка всех совершенных мною взломов: некоторые я забыл, другие не удалось. Достаточно лишь сказать, что, кроме моих слов, не существует никаких доказательств моей вины. Только с одним делом было связано мое имя: со взломом кассы на пароходе «Мантания», который вез во Францию пятьдесят четыре миллиона франков, упакованных в два крепких деревянных ящика.
Пароход должен был зайти во французскую гавань. К этому времени кража была уже совершена. В кассовом помещении я оставил точь-в-точь такие же ящики, и все казалось в полном порядке, когда вдруг у парохода испортился винт, и капитан решил причалить в Саутгемптоне, не заходя во французский порт.
Стоял густой туман. У меня был помощник, и мы находились с вещами на палубе, когда «Мантания» столкнулась с буксиром. Воспользовавшись этим, мы сбросили на него наши ящики и прыгнули следом. Как я уже говорил, стоял туман, и экипаж буксира обнаружил нас, когда «Мантания» была далеко. Капитану я рассказал довольно наивную историю, сунул двадцатидолларовую бумажку, и он мне поверил.
Поздно вечером мы с большими трудностями причалили в Портсмуте, где не было таможенного досмотра, и продолжили путь пешком. На рассвете достигли местечка Хемпшир и решили там немного отдохнуть и перекусить. Мой спутник отправился за продуктами, но по дороге напился, ввязался в драку и попал в участок.
Мне ничего не оставалось, как продолжить путь одному. Но два ящика были слишком тяжелы для меня. Тут я увидел старый дом с объявлением о продаже. Перелез через забор, тщательно все осмотрел и нашел в конце сада высохший старый колодец, покрытый досками. Я опустил более легкий ящик на дно, прикрыл его старыми листьями и снова заколотил колодец досками. Если бы я тогда оставил там оба ящика, то избавил бы себя от многих неприятностей.
Записав адрес и фамилию владельца, некоего адвоката из Уинчестера, я отправился к нему, прихватив с собой другой ящик. У меня были с собой английские деньги, и мы быстро оформили сделку.
Мой бывший напарник как-то рассказал мне, что в Лондоне живет лучший в Европе взломщик сейфов, некий Гарри Лайм, который в минуту опасности всегда поможет. Такая минута для меня наступила, когда из газет я узнал, что мой напарник с пьяных глаз во всем сознался, и меня разыскивает полиция.
Я отправился в Лондон и с трудом отыскал Гарри. Наша встреча состоялась в маленькой темной комнатке, освещенной единственной лампой. Я рассказал ему вкратце, в чем дело, и просил сохранить ящик с тридцатью пятью миллионами франков. «Сколько мне?» — спросил он. «Половину». Он вроде был доволен. Вам покажется странным, что мне не запомнилось лицо, но я обратил внимание на его руку, где была вытатуирована лягушка. Да, да, впоследствии он удалил ее с помощью дорогой и мучительной операции, которую ему сделал один испанский врач, так как Лайм знал, что имеет слишком яркую примету, по которой его всегда можно найти.
Мы сговорились, что, вернувшись в Америку, я сообщу свой адрес, и он вышлет мою половину денег.
Бегство удалось, и, прибыв в Штаты, я отправил ему телеграмму, но ответа не получил. Не последовало ответа и на вторую.
Через несколько месяцев из газет я узнал, что Лайм утонул.
На самом же деле он остался жив, перебрался в один из городов средней Англии и проживал там в качестве скромного делового человека. Понемногу Гарри стал менять свою внешность: сбрил бороду и усы, сделал искусственную лысину. И в это время он стал организовывать братство «лягушек». Одним из первых, с кем он сошелся, был старый разбойник Майтланд, не умевший ни читать, ни писать.
— Ну, конечно! — воскликнул Эльк. — Вот где разгадка!
— Да, никакого младенца никогда не существовало. Младенцем был сам Майтланд, который втайне учился это делать.
Найдя старика, Гарри вернулся в Лондон и организовал объединение Майтланда.
Тому ничего не надо было делать, лишь сидеть в кабинете и изображать неприступного миллионера. Скромный же его служащий являлся фактическим главой предприятия. Когда же Гарри почувствовал, что его стали подозревать, он уволил себя и даже заставил одного из своих людей совершить на него нападение.
Я же через пять лет очутился без цента и решил попытаться вернуть свои деньги, да и ящик в колодце ожидал меня. Приехав в Англию, я сразу же отправился в купленный мной домик. День и ночь я работал над извлечением денег из колодца, а когда мне это удалось, выехал в Париж. Конец моей истории вам известен.
Я начал поиск Лягушки, но вскоре пришел к заключению, что по татуировке этого сделать невозможно. Затем, установив, что Майтланд — «лягушка», ограничил свои поиски только его конторой. Определить, что он неграмотный, было очень просто. Как-то на улице я показал ему конверт с надписью «Вы обманщик» и спросил, где это находится. Он указал мне на дом на противоположной стороне улицы и сказал: «Там». С этой минуты мне стало ясно, что Лягушкой был Джонсон.
Пожалуй, это все, что я вам могу сказать. А теперь распрощаюсь с вами, по всей вероятности, навсегда.
Когда Жозуа Броад уехал, Дик с виноватой улыбкой обратился к Эльку:
— Я некоторое время, вероятно, не появлюсь в управлении…
— Я так и предполагал, — ответил тот. — Но скажите, ради Бога, господин полковник, что случилось с этими двумя плоскими ящиками в избушке каменоломни?
— Я никаких ящиков не видел.
— Зато я их видел. Они были, когда мы прибыли за мисс Беннет, и их не оказалось, когда я возвратился с полицией Жозуа Броад все это время находился там.
Они посмотрели друг на друга.
— Думаю, что не стану расследовать этого дела, — заявил Дик. — Я слишком многим обязан Броаду.
— Я, собственно, тоже! — согласился Эльк. — Знаете, чему он меня вчера научил? Дал мне стихотворение в сто пятьдесят строк, но я запомнил лишь две:
Это хорошее стихотворение, полковник Гордон, и если бы я его знал десять лет назад, то, не сомневаюсь, что был бы теперь, по крайней мере, начальником полиции Лондона.
Эльк попрощался и вышел на улицу. Перед ним по дороге прыгала зеленая лягушка.
Он остановился. Остановилась и лягушка.
— Эй, лягушка! — инспектор предостерегающе поднял палец. — Отправляйся-ка домой, твое время прошло.
И, словно поняв его, лягушка прыгнула в сторону и исчезла в зеленой траве.