— Спрашивал он что–нибудь? — поинтересовался прибывший на допрос Гордон.
— Нет. Он лишь попросил запереть окно, что я и сделал.
— Приведите его! — приказал Эльк.
Вскоре раздался звон ключей, затем послышались взволнованные голоса, и в комнату вбежал Бальдер.
— Он болен… в обмороке или что–то в этом роде!
Все бросились в приемную. Мильс сидел в кресле, склонившись на бок. Руки его безжизненно свисали, глаза были закрыты. Дик наклонился над ним и уловил специфический запах синильной кислоты. Мильс был мертв.
Первым делом Гордон взглянул на окно, которое, как сказал Бальдер, он закрывал. Теперь окно было приоткрыто.
Дик распахнул его. Напротив были расположены Онслоунские сады. Недалеко от окна проходила пожарная лестница.
— Странно, — сказал Дик. — Трудно предположить, чтобы кто–то влез по лестнице и через решетку заставил Мильса принять яд. Еще невероятнее, чтобы он сам покончил с собой. Бальдер клянется, что запер окно. Ему вполне можно доверять?
— Вполне, — заверил Эльк. — Я никогда в жизни ничего не боялся, — продолжал он, — но эти «лягушки» выше моего разумения. Ведь фактически сейчас, на наших глазах, был убит человек. Его охраняли, его не оставляли одного, за исключением нескольких минут, которые он провел в запертой комнате, и все же его настигла рука Лягушки. Такие вещи в самом деле могут нагнать страх.
— Не теряйте присутствия духа, Эльк. Лягушка всего лишь человек, — сказал Гордон. — Интересно, а что сейчас поделывает наш друг Броад?
Они вернулись в кабинет, и сыщик позвонил американцу. Тот оказался у себя, и между ними состоялся следующий разговор:
— Кто говорит? Эльк? Я только что собирался уходить.
— А мне показалось, что я вас пять минут назад видел возле нашего управления.
— В таком случае это был мой двойник. Я всего лишь десять минут как вышел из ванны. Вам что–нибудь нужно от меня?
— Нет, нет. Я только хотел справиться о вашем здоровье.
— Почему? Что–нибудь случилось?
— Нет, все в порядке. Заходите ко мне как–нибудь поболтать. До свидания.
Эльк положил трубку и заметил:
— От нас до его квартиры на хорошей машине четыре минуты, так что его присутствие дома ничего не доказывает.
Он вновь снял телефонную трубку.
— Мне нужен человек для наблюдения за Жозуа Броадом. До восьми часов вечера он не должен его упускать из виду и затем доложить мне.
Положив трубку, Эльк обратился к Гордону:
— Итак, господин полковник, завтра среда. Как вы считаете, где нам будет удобнее слушать Лягушку?
— В адмиралтействе, — ответил Дик. — Я договорился, чтобы нас пропустили около трех в радиоцентр…
В течение дня Эльк несколько раз поспешно проходил мимо окон кабинета Гордона. Встретив его вечером, Дик спросил:
— Куда это вы сегодня так торопились?
— Два раза был в адмиралтействе, — ответил тот. — Я не очень смыслю в беспроволочном телеграфе, но все же, насколько мне известно, чтобы определить место расположения передатчика, нужно слушать из разных пунктов. Адмиралтейство поможет нам запеленговать его с помощью кораблей. Надеюсь, газеты ничего еще не написали?
— Вы говорите о Мильсе? Пока нет. Но во время следствия они все равно все узнают, хотя я устроил так, что разбирательство оттянут недели на две, поскольку я чувствую, что в ближайшие дни с нами что–то произойдет.
— А мне хотелось бы верить в обратное, — сердито проворчал Эльк. — С тех пор как отравили Мильса, я даже жареные колбаски не решаюсь есть, а я их так люблю.
Глава 17
Помощник Элька был в унылом и подавленном настроении.
— «Рекорд» опять ругается со мной.
«Рекордом» называлось отделение полицейского управления, ведающее делами преступников. Это отделение и Бальдер издавна не ладили.
— Что опять случилось?
— Вы помните, у вас недавно был материал об этом, как его…
— О Лайме, вы хотите сказать?
— Вот, вот. Лайм. На другой день я снова принес материал, думая, что он вам понадобится, но вы его больше не спрашивали, и я отнес его обратно. А теперь они утверждают, что я не вернул фотографию и лист с приметами.
— Вы хотите сказать, что они потеряны?
— Если они потеряны, — проворчал Бальдер, — то в этом виноват сам «рекорд». Они, вероятно, принимают меня за «лягушку»…
— Бальдер, я обещал вам дать возможность продвинуться, — перебил его сыщик. — Так вот теперь представляется такой случай. У нас осталась последняя ниточка. Это Хагн. Но он не хочет ничего говорить и все отрицает. Хагн сидит в отдельной камере. Переоденьтесь, загримируйтесь немного, и я вас запру с ним вдвоем. Если вы боитесь, возьмите с собой револьвер. Я устрою так, чтобы вас не обыскивали. Скажите ему, что вас посадили за убийство в Дунде, постарайтесь заслужить его доверие, выведайте у него, что возможно, и, ручаюсь, через неделю вы получите нашивку.