— Они? — спросил Эльк. — Сколько же их было?
— Вероятно, два или три, точно не помню. Двух, кроме Хагна, я во всяком случае видел.
— Как они выглядели?
— На них были длинные черные пальто. Своих лиц они даже не пытались скрывать, и я их непременно узнаю, еще совсем молодые парни. Они накрыли меня одеялом, и я всю ночь лежал и думал о моей дорогой женушке и моих дорогих малютках…
Опрошенный сторож заявил, что во время ночного дежурства он отлучался два раза.
Дежурный офицер, находившийся у выхода со стороны Темзы, не видел никого. Другой дежурный, охранявший второй выход, заявил, что в половине третьего утра он видел, как выходил полицейский офицер. Он заметил у него саблю и звездочку на плече.
— Возможно, это был один из них, но куда же девались еще двое? Не поздоровится нам за это, — сокрушенно заметил Эльк и добавил: — Отправляйтесь–ка спать, господин полковник, это вам не помешает после бессонной ночи.
— Мне бы не хотелось оставаться одному. Поедемте ко мне, — предложил Дик. — У меня есть свободная комната, там и вы сможете выспаться…
Когда они прибыли на Харлей–Террас, слуга, открывший дверь, сообщил, что Гордона уже с час ожидает какой–то господин.
— Как его фамилия?
— Мистер Джонсон.
Они прошли в комнату и увидели грустного Фило, который стал извиняться:
— Простите, мистер Гордон, что я пришел к вам поведать о своем горе. Дело видите ли в том, господин полковник, что он меня выгнал.
— Что? Майтланд отказал вам от места? — удивился Дик.
— Да. А я столько лет работал на этого старого черта за грошовое жалованье. А сколько тысяч, даже миллионов прошло через мои руки, и всегда все до последнего пенса сходилось. Правда, если бы было иначе, он бы это сразу же заметил. Старик величайший математик. Вообще он для меня загадка. Кто его не знает, может принять за обычного ломового извозчика, хотя на самом деле это в высшей степени образованный и начитанный человек.
— А даты он хорошо помнит? — спросил Эльк.
— Конечно! Старик очень странный. В нем, к примеру, нет ни малейшей капли жалости и доброты. Мне кажется, он никого не любит, кроме ребенка…
— Какого ребенка? — быстро спросил инспектор.
— Не знаю. Я его никогда не видел. Возможно, это его внук.
— А почему вас все–таки уволили? — поинтересовался Дик.
— Это вообще довольно странная история. Сегодня утром, когда я пришел в контору, шеф был уже в кабинете, хотя обычно является часом позже. Неожиданно он спросил, знаком ли я с мисс Беннет. Я ответил, что имею такую честь. «И, как я слышал, вы один или два раза были приглашены к ним на обед?» — «Совершенно верно, мистер Майтланд», — подтвердил я. «Хорошо, Джонсон, вы уволены».
— И это все? — удивился Дик.
— Да, все! — с отчаянием произнес Джонсон.
— Что же вы теперь собираетесь делать?
Джонсон беспомощно развел руками.
— Не знаю. У меня есть небольшие сбережения. На какое–то время хватит. Но я хотел спросить: не найдется ли у вас какой–нибудь работы для меня?
— Я подумаю, — ответил Дик. — Кто же теперь секретарем у мистера Майтланда?
— Не знаю. Правда, я видел у него на столе письмо, адресованное мисс Беннет, и подумал, не хочет ли он ей предложить мое место.
Дик не поверил своим ушам.
— Почему вы так решили?
— Просто старик несколько раз спрашивал у меня о ней. Это было так же странно, как и все, что он делал.
— Не думаю, что мисс Беннет примет предложение Майтланда, если таковое и последует, — попытался успокоить Джонсона Эльк. — Дайте ваш адрес на случай, если мне понадобится вам что–нибудь сообщить.
— Фитцрой–сквер, пятьдесят девять, — пробормотал Джонсон и, попрощавшись, ушел.
— Бедняга! — вздохнул Эльк. — Это большой удар для него… Вы чуть не проболтались, что видели сегодня утром Майтланда, а ведь это тайна мисс Беннет…
В полночь его неожиданно вызвали на Фитцрой–сквер. В квартиру мистера Джонсона проникли воры, и, когда хозяин их застал врасплох, чем–то ударили по голове так, что он лишился сознания.
Когда Эльк прибыл на место, Фило уже перевязали, и он сидел на диване.
— Неплохо они вас разукрасили, — сказал сыщик. — Так вы утверждаете, что один из них выдавал себя за главную Лягушку? Насколько мне известно, он никогда еще ни в чем не принимал личного участия.