— Мы ничего не узнаем, — печально заметил Тотор. — А впрочем… Гляди-ка: на пуговицах — фирменная метка портного: «Диксон и Вебер»…
— Не может быть! — вскрикнул потрясенный Меринос. Приподняв свой некогда роскошный жилет, который час от часу приобретал все более жалкий вид, он показал парижанину пуговицы, на которых читалось то же: «Диксон и Вебер, Нью-Йорк».
— Удивительно, — продолжал он. — Диксон и Вебер — лучшие портные в Америке. Они шьют только на избранную публику и дерут бешеные деньги. Так что этот джентльмен наверняка выдающийся гражданин моей страны. А элегантная тройка — не самый обычный наряд в ужасной пустыне!
Подавленные всем увиденным, молодые люди несколько минут стояли неподвижно.
Наконец Меринос, прервав тягостное раздумье, первым нарушил молчание:
— Что же нам теперь делать? Сознаюсь… к своему стыду… мне смертельно хочется есть…
— У меня так живот к спине прилип! — сказал Тотор.
В это время над их головой среди ветвей раздался мрачно-иронический смех. «Ха, ха, ха!» — звучало в ветвях.
Кажется, кто-то насмехался над людьми и их несчастьем. Тотор взглянул вверх и увидел крупную серовато-коричневую птицу с хохолком, торчащим как пакля, и уродливым клювом. Птице, впрочем, было не до людей: она пожирала громадную зеленую ящерицу.
— Ха, ха, ха! — заливалась отвратительная хищница, разрывая на части рептилию[74]. Та отчаянно извивалась в ее когтях.
— Что за безобразное создание! Туда же, насмехается! Ну погоди, мерзкая курица! — воскликнул Тотор. Он даже не подозревал, насколько прав: «курица» действительно была кошмарной птицей. Друзьям довелось увидеть австралийского пересмешника[75] — злого гения здешних пустынных мест. Раскаты его мрачного хохота нередко отдаются в ушах несчастных, умирающих здесь от голода.
— Противный голос, скверные перья, но, может быть, из нее выйдет недурное жаркое? — прибавил парижанин.
Он нагнулся, чтобы поднять лук и стрелы, которые положил у подножия, и вдруг вскрикнул от ярости:
— Я обезоружен… И уже не могу развести огонь!
— Неужели? Вот незадача!
— Хуже: бедствие!
— Но что случилось? — спросил Меринос.
— Муравьи накинулись на тетиву — ведь она, ты знаешь, была из кожи угря! Вот они ее и сожрали. Мой лук теперь — просто палка!
— Что же будет с нами? — печально спросил американец.
— Ба! Придется затянуть пояс потуже… Разве случайно найдем что-нибудь съестное.
— Ах, опять страдать! Ужасно — постоянно ощущать пустоту в желудке. Никогда прежде я не знал этой пытки.
— А сколько людей терпят ее? — заметил Тотор. — О, эта милостыня, которую рассеянно суют горемыкам! О, кусок хлеба, который так чудесно «лечит» от голода!
— А я, как беззаботный и пресыщенный дурак, не хотел и слышать о благотворительности… Тотор, если я спасусь, вокруг меня никогда не будет голодных!
— Представляю, какую ты задашь работу отцовским поварам, — сказал Тотор.
— Я теперь понимаю обязанности богатых относительно неимущих!
Слушая товарища и покачивая головой в такт его словам, Тотор в то же время машинально наблюдал за исполинскими муравьями. Теперь эти прожорливые насекомые напали на кору дерева-бутылки. Парижанин видел, как они жадно поглощали сок, сочившийся изо всех трещинок и тонких стружек, вырванных их челюстями. Взяв пальцем одну из полусгустившихся капель, Тотор лизнул ее — и нашел, что вкус довольно приятный. Вынув из кармана нож, он проговорил:
— А почему бы и нет?
Находчивый француз быстро вырезал квадратный кусок коры, толщиной сантиметра в три. Она была мясиста, нежна, сочна.
— Смотри-ка ты! Желтая, как репа… а пахнет шампиньонами!
Юноша смело поднес кору ко рту и съел ее.
— Берегись! — тревожно вскрикнул Меринос.
Кто боится, останется ни с чем… И потом, все равно от чего-нибудь да придется умереть! Впрочем, чем позже, тем лучше.
За первым ломтем коры последовал второй, и Тотор произнес довольным тоном:
— Прямо райская еда! А заодно — и питье… Попробуй-ка!
Меринос больше не колебался. Он схватил влажный, истекающий соком кусок и принялся за него с жадностью обезьяны, похрустывающей сахарным тростником.
— Еще, еще! Она восхитительна, — сказал Меринос, — я съел бы все лохмотья с этого дерева!
Снимать кору стало гораздо легче. Тотор, не теряя времени, отдирал большие куски. Они легко отделялись от ствола — достаточно было сделать круговой надрез. Получались большие тартинки[76], быстро исчезавшие в желудках голодных юношей.
74
Рептилии — пресмыкающиеся, класс позвоночных животных, включающие ящериц, змей, черепах, крокодилов и др.
75
Пересмешники — птицы отряда воробьиных, длина 20–30 сантиметров. Хорошо поют, копируют различные звуки.