— Верно, не бывал, однако ж, мне сие доподлинно ведомо.
Гарри покачал головой. Он хотел еще что-то добавить, но тут в беседу вмешался один из тех двух завсегдатаев дорожной обочины, который совсем недавно поспешил вслед юному чудодею.
— А скажи-ка, дружок, — нищий замялся, не зная, как и величать Федюню, — ты вот нынче чудеса творил…
— Куда ж мне чудеса-то, — с удивлением поглядел на него отрок. — Да и где в том чудо — помог встать хорошему человеку. Идти-то он сам пошел.
— Ну, коли не хочешь — не говори. А еще чего такого умеешь?
— С конями управляюсь, кольчугу чистить могу, кашу варить, на дудке играть.
Нищий удивленно поглядел на приятеля — среди перечисленных мальчонкой достоинств не было ничего, заслуживающего внимания. Они бы давно повернули обратно, когда б не чудесное исцеление, которому недавно сами были свидетелями.
— Ну, коли так, то и ладно, — вздохнул нищий, — а то б сказал, уж ежели вместе идем.
— Не заговаривай мальчонку, — оборвал его Гарри. — Что хотел — то сказал. А чего говорить не желает, нечего клещами тянуть.
— Так любопытно ж, — хмыкнул нищий.
— А мне любопытно, как скоро вы вон в той роще хворосту наберете. Потому как, того гляди, потемнеет, а еду какую-никакую приготовить след.
Разочарованные отсутствием чудес, побирушки со вздохом признали правоту собрата и отправились в лес по дрова.
Нехитрый ужин спутников Федюни никто бы не назвал обильным: презираемые всеми прочими грибы, репа, нарытые здесь же коренья, да несколько ломтей хлеба из дневного улова придорожной братии — вот, собственно, и все. Костер, сложенный неподалеку от дороги, давал немного света и чуть больше — тепла. Лучше, чем ничего.
Ни Федюне, ни его свите было не привыкать коротать ночь под открытым небом.
— Эх, — вздохнул болтливый нищий, — и почему я не лорд? Живут люди в замках, едят от пуза, всех забот — убивай, кого скажут.
— Да разве ж в чертоге золотом радость обитает? Разве ж три горла у тебя, чтобы куски в них запихивать? Живи, как живется, да радуйся малому. Когда малому не рад, а лишь великого ждешь, тщетны будут дни твои, и часы твои уйдут, как сосульки в капель. Касаемо же убиения — невелика наука ближнего губить, это и впрямь кто поспорит. Да только мертвого того весь свой век на закорках носить будешь, и сколько бы ни убил — всех потащишь, пока самого тебя они в землю не положат. Не убежишь от этакой ноши, не укроешься.
— Так ведь на том свет стоит — один другого топчет, — попробовал оправдаться его собеседник.
— Неверно это…
— Эй, доходяги, — неподалеку послышался хруст ломающейся под ногой ветки, — кто вы такие и с чего вдруг в моих землях костер жжете?
Из темноты, особо густой за пределами освещенного пламенем круга, вышел коренастый бородач с кинжалом у пояса. Его одинаково можно было принять как за лесничего, так и за разбойника, промышляющего в местных чащобах.
— Люди перехожие, — поспешил с ответом Гарри. — Идем, никому обиды не чиним, живем подаянием.
— Да уж, на купцов не похожи, — придирчиво оглядывая компанию у костра, усмехнулся незнакомец. — Однако ж, закон у нас для всех един: коль трактом этим шагаете да в лесу на ночлег становитесь — развязывайте мошну.
— Была бы мошна… — вздохнул Гарри.
— Мне-то что за дело? Хоть кресты нательные отдавайте. — Он протянул руку к Гарри и достал из-под его рубахи простое оловянное распятие. — Невелик навар, — констатировал ночной гость.
Оба нищих тут же продемонстрировали, что на них тоже не наживешься.
— Что ж за шваль-то такая?! — выругался разбойник. — А у тебя что?
Он ухватился за ворот Федюниной рубахи.
— Оставь его! — крикнул Гарри, выхватывая из костра горящую ветку.
— А ну не балуй. — Разбойник свистнул, и из темноты с разных сторон послышался ответный свист. — Желаешь, чтобы вас тут стрелами истыкали?
— Не надо, дяденька, — проговорил Федюня.
— То-то же. — Грабитель насмешливо скривил губы и запустил руку мальчонке за пазуху. — О, тут что-то есть!
Он извлек это «что-то» и уставился на него, пытаясь сообразить, из чего сделана диковинная вещица, попавшая в его руки.
Уж точно сия штуковина не напоминала крест: три сплетенных кольцом змеи, кусающие свой хвост, на шее каждой из них красовалось нечто вроде крошечного перстня с алым камешком. Невесть из чего были сделаны переплетенные змеи, уж точно не из золота. Вроде даже из обычного железа, да только отчего-то казалось, будто в железе том словно молния золоченая играет.