— Я уйду вместе со своей женой!
— О! — прошипел герцог, чьи глаза вновь заблестели под действием снадобья. — Вы испытываете мое терпение. И все же я не желаю вам зла. Прочь — или я убью вас!
— На чью помощь ты рассчитываешь, старик? Ты забыл, что я очистил землю от твоих мерзавцев! Ты ближе к могиле, чем я!
Аврора зашевелилась, и Жоэль шагнул к ней. Но Арамис, выхватив из ножен придворную шпагу, прыгнул между ними с быстротой, обусловленной действием эликсира.
— Этой зубочисткой вы намерены убить меня?
— Защищайте ее и себя!
Жоэль считал, что ему быстро удастся разделаться с противником столь преклонного возраста, и потому не стал тратить время на «прощупывание», а сразу же сделал прямой выпад, стремительный и сверкающий, как вспышка молнии. Удар был парирован с силой, проворством и легкостью, какие бретонец никак не ожидал найти в столь хрупком теле. Так же были встречены и другие его выпады, и как бы быстро ни описывала круги длинная рапира Жоэля, тонкое лезвие шпаги Арамиса следовало за ней, словно магнит за железом, извиваясь и шипя, как змея. Молодой человек понял, что сражается с первоклассным фехтовальщиком, и это вынудило его действовать более осторожно, Арамис работал шпагой со скоростью, которую он, должно быть, обнаруживал в молодые годы. Тщетно шевалье умножал свои атаки — противник не обнаруживал слабости. Казалось, запястье Арамиса сделано из стали, в то время как Жоэль начал ощущать утомление, причиненное долгой скачкой, падением и стычкой с наемниками герцога в потайном ходе. Кровь прилила к голове, рука стала утрачивать привычную силу и быстроту.
В этот момент Аврора глубоко вздохнула, что послужило сигналом к передышке. Бретонец посмотрел на жену, а старый герцог глотнул из флакона двойную дозу. Когда поединок возобновился, Арамис повел атаку с такой яростью, которая повергла в изумление его противника.
— Вы в ловушке, мой юный боевой петушок, — произнес герцог со зловещей улыбкой, — и сейчас я нанесу вам любимый удар моего друга Портоса!
По странному совпадению Жоэлю пришло в голову окончить дуэль тем же выпадом. В результате шпаги заскользили друг о друга, столкнувшись эфесами, и более легкая из них тут же сломалась. Но Жоэль не воспользовался беззащитностью Арамиса, воскликнув:
— Портос? Но это мой отец!
— Ваш отец? Тогда я был его другом — ведь я Арамис!
Старик отшатнулся, отшвырнул обломок шпаги. Действие эликсира начало слабеть, и ему показалось, что он видит перед собой призрак друга молодости — наивного и великодушного Портоса, сердце которого было сильнее ума. Портос, величественный в своей храбрости, мощи и бескорыстии, честный, веселый, непобедимый, сильнейший из четырех друзей, должен был умереть первым, потому что он, шевалье д'Эрбле, обманом вовлек его в трагическую авантюру в замке Во!
Гигантская тень вышла из гробницы, и рядом с ней появились призраки Атоса и д'Артаньяна, готовые, казалось, защищать сына их друга. Но им незачем было становиться между противниками. Пламя, еще недавно струившееся в жилах старика и помогавшее ему сбросить груз восьмидесяти лет, сменилось ощущением мертвенного холода. Боль пронизала его тело, где зелье смешалось с кровью.
— Меня обманули, — пробормотал он, упав в ближайшее кресло и открывая Жоэлю дорогу к жене. — Действие эликсира долголетия мимолетно — оно всего лишь оборвало нить моей жизни. А ведь я так хотел жить, царствовать, иметь весь мир у своих ног…
Когда Жоэль, неся в объятьях свою жену, чье сердце вновь билось в унисон с его собственным, проходил мимо старика, он увидел его неподвижно скорчившимся в кресле. Арамис умер, не успев осознать, что он, будучи безупречным придворным, совершает непростительный грех, принеся смерть в дом короля.
Глава XXXI
ДО СВИДАНИЯ
Спустя примерно две недели, некоторых из персонажей нашей книги можно было видеть на борту парусного судна, следующего из Круазика в Бель-Иль.
С глубоким волнением наш герой рассматривал печальную гряду скал на горизонте, где он провел юность. Его молодая жена, еще более красивая, чем ранее, наблюдала за улыбкой своего супруга, прислушивавшегося к ворчанию Фрике, который разговаривал с Бонларроном.
— Наш король — просто скряга! Не дать нам ни ленты, ни медали, ни даже нескольких монет, чтобы выпить за его здоровье! Черт побери! Как можно называть его Людовиком Великим, хотя он всего лишь высокий!