В конце дороги была начерчена линия красным песком, которая отделяла её от пляжа, ведущего к морю. Я посмотрела на море и восхитилась тому, что издалека оно выглядело таким гладким, тогда как вблизи оказывалось беспокойным. Мне хотелось вернуться туда, хотелось, чтобы Саалим снова привёл меня в это место, где были только мы вдвоём среди руин.
Раздались звуки горна. Люди рассредоточились вдоль края дороги, создав широкий проход для наездников.
— Забег начался, — сказал Саалим безучастным тоном, вторя раздавшимся крикам.
Подавшись вперёд и прижав руки к коленям, я уставилась на дорогу и принялась ждать. Я всё ждала и ждала.
Наконец, я что-то увидела. Мне показалось, что по улице бежит лошадь, а на ней восседает человек с прямым мечом и флагом Мадината Алмулихи, развевающимся позади него. Большие мешки подпрыгивали на боках его лошади. Он кричал, но только когда он приблизился, я смогла разобрать слова.
— Я не отдам вам свою соль! Вы меня не поймаете! Соль моя!
Он повторял это снова и снова, и хохотал. Я раскрыла рот и посмотрела вокруг, чтобы понять, не заботило ли это всех остальных.
У него за спиной началось целое столпотворение, когда стадо верблюдов ринулось вперёд.
— Солеискатели! — закричали зрители.
Солеискатели?
Послышались крики, фыркание и стук копыт, когда они начали приближаться. Верблюдов, подгоняемых ударами хлыста, не волновал шум вокруг, их морды были покрыты толстым слоем белой слюны. Мужчины и женщины, сидевшие поверх верблюдов, были одеты как я и как многие зрители. Они махали руками, кричали что-то про Эйкаба и соль. И посреди всего этого раздавался истеричный смех.
Саалим сдвинулся, и прижал к себе руку так, что мы уже больше не касались друг друга.
Едва я успела всё это осознать, как победитель коснулся красного песка, и песчаная пыль полетела в сторону пляжа. Наездники опустились с верблюдов, и хаос стих.
И когда пыль улеглась, я начала понимать. На них не были надеты гутры, и у них не было настоящих мечей, которые носили мужчины у меня дома. На них были надеты не абайи и не хиджабы, как на мне. Это были костюмы.
Это было не празднество в честь пустыни и людей, которые там жили.
Это была насмешка.
И вот теперь поведение Саалима по отношению ко мне обрело смысл. Он стыдился меня.
Но тогда зачем он меня пригласил? Разве он забыл, кто я была такая? Горячий стыд окрасил мои щёки, но я осталась сидеть так неподвижно, насколько могла, и старалась смотреть куда угодно, только не на наездников, которые смеялись и выбрасывали руки в воздух, танцуя, как это делали номады, или прижимались лбами к земле в притворных молитвах. Люди, которые пили и ели вместе с нами, начали похлопывать друг друга по плечам, указывать на участников и собирать свой выигрыш.
Саалим сдвинулся, его смущение росло вместе с моим стыдом.
— Скоро объявят победителя.
Я едва могла дышать. Мои руки дрожали, сердце отчаянно билось, глаза наполнились слезами. Я хотела уйти, но боялась, что это привлечёт ещё больше внимания. Вообще-то, я хотела, чтобы меня поглотило море.
Мы дождались окончания забега. Я досмотрела это мучительное представление до конца. Они насмехались над моим народом. Надо мной. Я надеялась, что Тави не пришла сюда, надеялась, что она была слишком занята у Саиры и не видела этого. Тави, которая приехала в этот город и была готова сделать его своим; которая молилась другому богу и приняла свою новую жизнь, не моргнув и глазом, не должна была увидеть то, что люди, одобрения которых она так отчаянно искала, всё так же насмехались над ней.
Альтаса просила меня не ходить сюда. Почему я её не послушала?
Когда победителю вручили деньги, а недовольного верблюда украсили ненастоящими мешками с солью, Саалим встал. Люди на улице увидели это и преклонили колена. Я сделала то же самое, радуясь возможности скрыть своё лицо. Если Саалим, которого я знала, всё ещё был внутри него, он был погребён слишком глубоко.
Может быть, его женитьба была к лучшему? Теперь я могла оставить свою обманчивую надежду.
Когда мы вернулись во дворец, он остановился, а затем сказал:
— Спасибо, что присоединилась ко мне.
Это было единственное, что он мне сказал с тех пор, как объявили победителя.
Я покачала головой, не в силах подобрать слова.
— Я подумал, что ты присоединишься ко мне за обедом, но…
Он обратил ладони к небу, словно это всё объясняло.
«Но ты солеискательница», — мог бы сказать он.
— У меня другие планы.
Перетирать семена пестиком.