Печально, конечно, но что же поделать — так надобно. Собственно, потому в движение были приведены оперативные резервы Панэллинского союза.
Буквально на следующий же день после прибытия известий о поражении Ганнибала специальный посол Панэллинского союза при карфагенском Сенате передал тому ноту официального объявления войны на основании того обстоятельства, что последний нарушил всякие границы дозволенного, начав притеснять граждан Панэллинского союза.
О каких таких притеснениях шла речь, карфагенские сенаторы, естественно, не поняли, ведь это была прямая ложь, но, в общем-то, эта нота и не для них, в действительности, предназначалась.
Как и любая официальная бумажка, она была предназначена, в первую очередь, для внутреннего потребления. И да, если вам кажется, что было бы глупым надеяться на глупость обывателя, то вы ошибаетесь.
Махая этой бумажкой, что тореадор красной тряпкой перед быком, мои пропагандисты сумели убедить абстрактный народ в том, что его притесняют где-то там, в далёкой стране.
Ну, а так как неких «панэллинов» притесняют где-то заграницей, то им всем, разумеется, нужно скинуться мне на новую войнушку, чтобы богоизбранный бог-император, то есть Я, сумел со значительной для себя пользой провести самую справедливую войну на свете.
И да, как не трудно догадаться, я тут же встал во главе главной полевой армии, численность которой к тому моменту была доведена до шестидесяти тысяч пехотинцев и пятнадцати тысяч всадников.
К слову, в её составе также появился значительный артиллерийский парк — тридцать осадных орудий, двадцать мортир, десять гаубиц и пятьдесят обычных пушек.
С этой же армией я, разумеется, в рекордные сроки переправился в Африку, то есть, ядро Карфагена, в коем располагается и сам Карфаген, как город.
Естественно, под сопровождением средиземноморского флота, численность которого к тому моменту была доведена до четырёхсот тяжёлых кораблей.
Таким образом, прямо под стенами Карфагена совершенно внезапно, причём как для римлян, так и для карфагенян, появилась совершенно чудовищная по своей численности и мощи армия.
Никакие стены, имевшиеся у Карфагена, ничего не могли противопоставить моим тяжёлым осадным орудиям с калибром в двадцать четыре фунта.
Собственно, как и защитники этих стен ничего не могли противопоставить штурмующим город силам под массированным и непрекращающимся огнём отборных стрелковых частей.
К удивлению для всех, Карфаген, самый исток державы Карфагена, как государства с главенством одного полиса над остальными, оказался взят всего за неделю.
Таким образом, Карфаген, как держава, фактически прекратил своё существование, после чего мне оставалось лишь навести порядок в его владениях.
В этом мне, естественно, помогли заранее внедрённые агенты влияния, якобы «участвовавшие» в развитии «инфраструктуры». Ну, а также те политические связи, что они приобрели за время их пребывания на территориях Карфагена.
Хотя, конечно же, ключевым фактором успеха в рамках завоевания Африки была скорость, внезапность и совершенно оглушительная мощь, позволившая мне растоптать каждое непокорное племя, одно за другим.
Всего лишь за год я сумел полностью подчинить себе бывшие африканские владения Карфагена, включая и сам Карфаген, в котором тут же начались самые активные строительные работы, преследовавшие своею целью создание мощнейшей стратегической базы снабжения.
Тем временем, произошла катастрофа «Компании Южных Морей». Кто не понял — это такая вот государственная финансовая пирамида, в рамках которой был ликвидирован практически весь государственный долг, ставший к тому моменту просто астрономическим по своим масштабам.
И да, это нечестно по отношению к тем предприятиям, что из-за этого чуть ли не разорились, но, что уж поделать — жизнь несправедлива по своей природе…
Глава 42. Иберский ландшафт
Впрочем, разумеется, это всё уже ничего не значило. Моё господство в Средиземном море было отныне бесконечно велико. Я мог диктовать свою волю кому угодно, и не нашлось бы ни единой силы, что смогла бы мне противостоять.
В общем-то, с захватом Карфагена эта увлекательная игра в построение собственной цивилизации была завершена. Дальше — лишь окрашивание карты Средиземноморья в единый цвет — цвет панэллинского триколора.
И, разумеется, следующим шагом, ступенькой, так сказать, в исполнении этого плана стал захват Иберии. Естественно, в рамках великой освободительной войны, преследующей своей целью воссоединение всех греков Средиземноморья.