Последнее, к слову, также означало то, что все те реликвии и ценности, хранимые испокон веков в нём и хранящие в себе великую религиозную ценность для египтян, теперь, скорее всего, точно также уничтожены вдребезги.
Разумеется, лично я никак не пострадал в силу своего высокого положения, но большая часть моей команды поплатилась за свои ошибки, да и я, на самом-то деле, тоже поплатился.
Конечно, не головой, как мои подопечные, но моя репутация была уничтожена, доверие ко мне было похоронено, а оценка моих управленческих способностей со стороны большинства чиновников пробила все мыслимые и немыслимые днища.
Ну, вернее, именно это бы и произошло, но чиновники, к счастью или нет, не испытывали сомнений в моём провале — для них был он очевиден, как день и ночь, потому как они считали меня ребёнком.
И, не то чтобы это относилось только ко мне, но это именно та причина, по которой они вообще не обратили внимания на произошедшую катастрофу.
Вернее, обратить то они обратили своё внимание, ведь им пришлось давить локальный бунт, вызванный «осквернением святынь», а также восстанавливать храм и подчищать остальные следы моей неудачи.
Не обратили внимания они именно на моё участие в этой катастрофе, бывшее ключевым, так как произошло именно то, чего они и ожидали от меня, хотя и немного по другим причинам.
Они не были удивлены, а потому просто забыли об этом, потому что «что уж взять с этих детишек, верно?». Я же, разумеется, в тот момент, будучи опустошённым, пытался отвлечь себя от произошедшего через дальнейшее участие в делах научных.
Правда, на этот раз я сосредоточил своё внимание на своей профильной области — экономике и юриспруденции (если быть точнее, то область моей профессиональной деятельности лежит на стыке этих двух дисциплин, а называется она — борьба с экономическими преступлениями), где и преуспел за отсутствием какой-либо конкуренции в принципе.
Ну, вернее, преуспел я лишь на словах — большинство моих трудов за этот период, рассматривающих различные проблемы финансового и налогового права, экономического моделирования и других интересующих меня областей, были опубликованы лишь позднее.
По той причине, что на тот момент я хотел залечь на дно и хотя бы дождаться момента, когда все наконец-то перестанут обсуждать «сокрушительное падение величайшего гения века», прежде чем производить фурор и революцию в другой области.
Настолько, что это стало одной из причин того, почему я не поделился своими изысканиями, непременно полезными для любого государства и, в частности, государя, в силу своего характера, со своим отцом, то есть, Птолемеем III.
Впрочем, стоит признаться, в этом случае основным моим мотивом был всё же отчасти мой корыстный интерес, заключающийся в желании приберечь всё хорошее, что может дать мне политические дивиденды в будущем, собственно, на будущее.
Ну, а также боязнь того, что мои достижения будут присвоены моим отцом. Хотя, последняя всё же не помешала мне порционно выдавать накопленные и записанные мною знания отцу, чтобы он смог организовать «эксперимент» по определению эффективности предложенных мной решений.
При этом, разумеется, делая это очень аккуратно и, как уже было сказано ранее, ограниченно, чтобы у моего отца не было возможности преобразовать полученные им от меня и в ходе экспериментов знания в полноценную налоговую реформу.
В будущем это бы было очень полезно, ведь я бы мог сделать это сам, получив все дивиденды от этого «новшества» лично. Естественно, при этом практически ничем не рискуя, ведь у меня к тому моменту уже будет опыт от многочисленных экспериментов.
Действительно, это весьма эгоистично, но после инцидента с храмом мне пришлось хорошенько подумать о проведённой мной работе и о том, какие именно я ошибки допустил.
Проведя анализ, я сделал определённые выводы, и один из них привёл меня к тому, что безопасность любого проекта должна быть высшим приоритетом в ходе реализации — к чему бы всё в итоге не пришло, любой проект должен представлять минимальную опасность для меня и моего положения.
Побочным следствием этого, в свою очередь, стал отказ от стратегии «высокий риск — высокий прибыль» и перераспределение имеющихся ресурсов в пользу стратегий среднего, низкого и сверхнизкого риска.
Впрочем, если вы уже подумали о том, что я, по всей видимости, действительно умный и хороший человек, умеющий делать выводы из своих ошибок, то вы, должен признаться, ошибаетесь.
Нет, конечно же, я сделал выводы по поводу дешёвых заменителей, использования молодых и неопытных специалистов, слишком жёсткой экономии и прочих вещей, но вы слишком многого от меня просите, если думаете, что в моей памяти надолго отложились произошедшие события и те выводы, что я сделал, проанализировав своё поведение.