Эльза повернулась и, не оглядываясь, вышла из зала.
Да, такого удара Бо не ожидал. Его побили его же оружием.
Он догнал Эльзу уже на улице и молча пошел с ней рядом.
Она тоже ничего не говорила.
— Слушайте, я был неправ, — сказал Бо.
— А вы умеете кататься на коньках? — спросила Эльза, словно ничего не произошло.
— Когда-то умел. А что?
— Значит, умеете и сейчас. Мы должны обязательно попробовать с вами танцевать вальс на коньках.
Бо вдруг остановился и начал хохотать. Он сгибался от смеха, он держался за живот, он хватался за стены, чтобы не упасть.
Эльза сначала смотрела на него удивленно, а потом тоже стала посмеиваться и наконец захохотала.
Прохожие с опаской поглядывали на них.
— Вы смеетесь надо мной? — сквозь смех выговорила Эльза.
— Нет… я над собой! — точно так же ответил Бо. — Никогда еще мне не было так смешно… Ой, я сейчас лопну… Ой, держите меня…
Собака, недоуменно смотревшая на смеющуюся хозяйку, вдруг тоже залилась лаем. И это вызвало у Бо и Эльзы новый приступ смеха.
Потом они гуляли по улицам, рассматривали памятники, которые Бо уже видел много раз, заглядывали в витрины магазинов, и все смешило их, как детей.
— Ну, нам пора переодеваться, — сказала Эльза, когда часы на ратуше пробили шесть раз. — Я заеду за вами в семь. Вы успеете?
— А можно я заеду за вами? — спросил Бо.
— Нет, конечно, мне ведь по дороге, а вам в обратную сторону.
— Но дело в том, что я боюсь идти на прием.
— Почему?
— Потому что там я точно лопну от смеха. А мне хочется еще немного пожить.
— Но тогда почему вы хотите заезжать за мной? Мы пойдем куда-нибудь еще?
— Да. Мы пойдем к вам, — сказал Бо и весь сжался внутренне, ожидая если не оплеухи, то во всяком случае — резкого отказа.
— Отлично, — сказала Эльза. — Тогда я жду вас. Впрочем, что я говорю. Вам же не надо переодеваться, чтобы прийти ко мне в гости.
— Не надо. Если у вас, конечно, не будет какого-нибудь короля.
— Все, пошли. Здесь совсем рядом. А вы знаете, я и сама не очень-то люблю приемы…
Архитектор, строивший дом, в котором жила Эльза, был, очевидно, помешан на барокко. Колонны, статуи, лепнина, мрамор и бронза здесь были в таком обилии, что их хватило бы на несколько дворцов.
— Мне тоже не нравится, — сказала Эльза, поймав растерянный взгляд Бо. — Все время кажется, что я живу в музее.
— А мне — ничего. — Бо посмотрел на строй статуй. — Мне нравится, когда много народа.
— Ганс, накройте стол для ужина двоих. Мы сегодня остаемся дома, — сказала она молчаливому слуге, принимавшему их верхнюю одежду. — Пойдемте в зал?
— Да, звучит заманчиво, словно предстоит спектакль.
В большом зале со стрельчатыми окнами и дубовыми панелями было намного просторнее из-за отсутствия украшений. Только большая кованная из железа люстра свисала с потолка. Посреди зала стоял биллиардный стол, по стенам висели шпаги, сабли, старинные пистолеты. Здесь же была рапирная дорожка и даже гимнастические снаряды и гири.
— Вы умеете фехтовать? — спросила Эльза.
— Нет. Никогда этим не занимался. В Америке, знаете ли, это не модно.
— А вы занимаетесь только тем, что модно?
— Что вы! Я сам создаю моду. Скажем, после моего спектакля «Школа злословия» половина Нью-Йорка надела жабо.
— Ну, тогда мы сыграем на биллиарде.
— Неужели все время надо чем-то заниматься? — сказал Бо. — Куда-то спешить, развлекать себя? Неужели нельзя просто посидеть и поговорить? Вы, кажется, хотели о чем-то спросить меня.
Эльза достала из кармана золотой портсигар с тонкими папиросами и закурила.
И это тоже было для Бо открытием. Он впервые видел женщину, которая курит. Впрочем, он решил ничему не удивляться.
— Я слышала, вы были в Африке? — спросила Эльза.
— Да. Но это долгая история. Впрочем, если вам интересно…
— Нет-нет, не стоит.
Эльза выпустила облачко дыма и внимательно проследила, как оно растаяло в воздухе.
— Мы чего-то ждем? — спросил Бо.
— Вообще-то да, — сказала Эльза.
— Чего же?
— Прилива вашей смелости. — Эльза повернула голову к Бо и посмотрела ему в глаза.
«Та-ак, — подумал Бо. — Вот так, значит?»
Чувство неловкости и растерянности уже угнетало его. Он почти физически ощущал свою никчемность, провинциализм, ограниченность. Эта женщина совсем лишила его уверенности. Она заставляла его все время играть какого-то другого человека, каким Бо никогда не был. Она превратила его в мальчишку, который надел отцовский костюм и пришел на танцы. Он из кожи вон лезет, чтобы выглядеть взрослым и опытным. А сам боится взглянуть даме в глаза.