Несколько раз заглядывавший в комнату хозяина слуга Том только разводил руками. Том пытался прибрать пустые бутылки, но Бо страшным голосом кричал на него:
— Убирайся отсюда! Не трожь мой хрусталь!
Бо и сам не очень понимал, зачем ему эти бутылки, но догадывался, что именно ими он измеряет сейчас степень своего отчаяния. И чем больше становилось бутылок, тем горше становилось Бо.
Все дело в том, что его последняя постановка…
Ах, читатель, ты уже подставил слово «провалилась» и оказался прав с точностью до наоборот! Последняя постановка Бо имела грандиозный успех. И это было крахом Бо.
Непонятно? Мудрено? Но все дело в том, что душа художника вообще вещь непонятная. Сам черт в ней ногу сломит. Может, поэтому черти в душу художника и не заглядывают. Если речь идет, конечно, о настоящих художниках.
Не верьте тем пошлякам, которые говорят, что художник стремится к успеху и славе. Художника успех и слава пугают. Они противны ему. Они выбивают из-под его ног почву и повергают в ужасное уныние.
Ведь все дело в том, что настоящий художник только тогда чувствует себя спокойно, когда он не понят и не оценен. Тогда он смело может сказать себе — я гений. Гениев всегда не понимали.
А успех — это крах. Успех значит только одно — ты понятен толпе, ты прост и примитивен, ты никакой не гений, а шлюха, которая всем хочет понравиться.
Своей последней постановкой Бо хотел всех разочаровать. Всех, кроме себя. А получилось наоборот. Как только в зале начались аплодисменты и какие-то истерички закричали: «Браво!!!» — Бо тут же разонравилось собственное детище. Он увидел в нем массу банальностей, безвкусицы, пошлостей, от которых уши горели стыдом.
Вот почему Бо пил третий день подряд.
Он решил. Теперь решил окончательно — больше он не поставит ни одного спектакля для зрителей. Он из кожи вон вылезет, а добьется, чтобы зрители плевались на его спектаклях. Он костьми ляжет, а заставит их швырять в него тухлые яйца, он вывернется наизнанку, а заставит себя проклинать.
Том принес телеграмму. Бо опять обругал слугу, но телеграмму взял.
Прочитать ее Бо не смог. Он решил, что надо еще выпить. На этот раз за приход телеграммы.
Он нашел не без труда бутылку, в которой еще что-то плескалось на дне. Запрокинул голову и вылил содержимое в себя. Как ни странно, в глазах перестало двоиться. Начало троиться, но это было не страшно, надо было прочитать ту телеграмму, которая оказалась посредине.
Посредине было написано:
«ДЖОН ПОЕХАЛ НЬЮ-ЙОРК ТЧК ПОСТАРАЙСЯ ЕГО НАЙТИ И НЕЗАМЕТНО ПОМОЧЬ ТЧК СКАРЛЕТТ ТЧК».
Интересно. Какой-то Джон поехал в Нью-Йорк, а Бо по этому поводу должен устраивать слежку и благотворительность. И еще какая-то Скарлетт Тчк просит его об этом.
Тчк… Тчк… Что-то очень знакомое. Не встречал ли он эту Тчк в студии у Ника? Нет, кажется, там таких не было. Может быть, он познакомился с ней на вечеринке у Боба Сола? У Боба кого только не встретишь! А может, это было в Лондоне? Ну, конечно, в Королевском театре его познакомили с какой-то леди. Потом он еще провожал ее, и они спрятались от дождя на почтамте…
Точно, на почтамте он с этой Тчк и познакомился.
Бо вдруг протрезвел. Он действительно видел ТЧК на почтамте, но это была не дама, а надпись в бланке телеграмм. Эта надпись значила — точка, а Бо пьяная свинья, потому что телеграмма пришла от Скарлетт, а Джон его двоюродный брат и уже наверное погиб где-нибудь под забором в Манхаттене.
Бо вскочил с дивана, полный решимости сейчас же отправиться к этому забору, чтобы хотя бы оплакать тело любимого Джона, но пол вдруг больно ударил его по носу.
— Ну и пусть, — сказал Бо смиренно. — Пусть они дерутся. И этот пол, и эти шкафы, и эти двери. Я не стану больше к ним приставать. Я полежу себе тут тихонько, пока они не успокоятся.
Только на следующий день Бо пришел в себя. Том успел перенести его на кровать. Бо смутно вспоминал прошедшие дни. Что-то тревожило его, но что, он так и не вспомнил. Он решил. Он твердо решил, что волновало его только одно — он всем докажет, что он гений…
Первая работа
На работу Джон устроился легко. Он просто вышел утром на улицу и увидел, что она не метена. Уже через час ему были вручены жетон дворника и здоровенная метла. Работа оказалась не такой трудной, как многие представляют себе. Именно поэтому Джон сразу же невзлюбил ее. Ну что это за дело для настоящего мужчины — махать метлой с утра до вечера. Никакого творчества, никакого усилия мозгов и мускулов. Нет, это дело Джону не годилось. Это будет для него только временным прибежищем. А пока он будет получать свои шесть долларов в неделю и искать что-нибудь поинтереснее.