Дуэль
Смысл этих слов Джон понял намного позже, а тогда они показались ему удивительно некстати. Он был полон оптимизма, надежд, азарта, веселья и добра.
Почти треть корабля заняла съемочная группа. Только вся аппаратура, реквизит и декорации заняли целый трюм. В самой команде Джона было не менее ста человек. Он иногда даже удивлялся, откуда столько народу? Но каждый был нужен, каждый знал свое место и занимался своим делом.
Корабль отплывал из Бордо. Через несколько дней он должен был сделать остановку в Лиссабоне, а потом плыть до Неаполя. В Неаполе предстояло перегрузиться на другой корабль, который довезет группу до Александрии, а уж оттуда до Иерусалима придется добираться по суше. В общей сложности поездка должна была занять месяц.
Попрощавшись со всеми провожающими, Джон поднялся на борт, капитан пожал ему руку и представился Хозе Сальватьерро.
А потом корабль стал отходить от пристани.
Джон вместе со всеми стоял у поручней и махал рукой.
В этот момент неизвестно откуда появилась огромная туча и, закрыв солнце, разразилась просто-таки проливным дождем. И провожающие и отплывающие бросились в укрытия.
— Дождь в дорогу — это к добру! — смеялся Бьерн.
— Глупости! — смеялся и Джон. — Дождь — это дождь!
Бьерн вдруг схватил его своими на удивление крепкими руками, прижал к стене и сказал:
— Не спорь со мной! Это — к добру! Понимаешь, я знаю, что к добру! Я тебя, австралийца, встретил возле той церквушки к добру, я протащил тебя по Европе к добру, я привел тебя на студию тоже к добру. И теперь послушай меня — я люблю тебя, но не позволю с собой спорить. Ты должен, дикарь, уважать седины.
— Седины? — включился в игру Джон. — Если ты покажешь мне хоть один седой волос, я паду ниц.
— Пожалуйста, — сказал Бьерн, — тебе придется падать ниц раз двадцать.
Он наклонил голову и указал пальцем на свое темя.
— Видишь? Что это, по-твоему?
— Где-где? — всмотрелся Джон. — Если ты называешь этот волос седым, то я — китаец.
— А ты хочешь сказать, что он не седой?
— Нет, не седой.
— А я говорю — седой.
Джон взял волосок двумя пальцами и выдернул его.
— Ну что, седой? — спросил он, показывая волос Бьерну.
— Ты выдернул не тот! Это подмена! Это явная ложь! — наигранно возмущался Бьерн.
— Ах не тот?! Хорошо! Вот другой! — сказал Джон и, не успел Бьерн даже ахнуть, выдернул еще три волоска.
— Ты с ума сошел! Моя шевелюра! Изверг! Мучитель! Китайский австралиец!
— Ну, где тут седой? Где? Нормальные, молодые, пышные волосы! Да с такими волосами тебе впору готовиться к конфирмации!
— Это не те! Ты показываешь мне другие волосы! Я точно знаю, что моя голова убелена мудрыми сединами!
— Хорошо! Покажи мне сам! Пожалуйста!
Бьерн стал перебирать волосы на макушке, не решаясь выдернуть хотя бы один.
— Прости, мне некогда наблюдать за твоим поиском мудрости, — сказал Джон и, сделав презрительную гримасу, удалился.
Дождь прекратился только тогда, когда выплыли из залива в открытое море. А это случилось уже поздним вечером.
За день Джон успел осмотреть весь корабль, побывать в гостях у всех актеров и «актеров», познакомиться почти со всей командой и даже с некоторыми пассажирами. Многие из них плыли только до Лиссабона. Среди них были в основном испанцы, черные, жгучие, красивые.
В кают-компании, где пассажиры ели в четыре смены, Джон попросил все столы сдвинуть, чтобы группа сидела вместе. Это было забавно, как актеры учили «актеров» держать вилку и пользоваться ножом. Старший клошар, которого звали Поль, не нуждался в учебе. Он прекрасно умел вести себя за столом. Более того, оказалось, что он здорово разбирается в винах, в устрицах, в соусах, в мясе, вообще во всех тонкостях французской кухни.
— Откуда такие познания, месье Поль? — поинтересовался Джон.
— Старые запасы, режиссер. Думаю, вы не поверите, если я скажу, что был когда-то богат и даже немного знатен.
— Почему же? Очень даже поверю.
— Но вас, наверное, интересует, почему я теперь ни то ни другое.
— Честно говоря, да.
— Да наврет он все, месье, — вставила красотка, которая торжественно обещала, что после съемок бросит свое порочное ремесло.
— Молчи, девушка, — сказал Поль грубовато. — Месье сам поймет, вру я или нет.
— Надеюсь, — сказал Джон.
— Это позорная история, месье. Но мне почему-то не стыдно ее рассказывать.
— Мы слушаем вас, Поль.
— Все началось довольно банально, я был молод и, поверите ли, недурен собой. Отсюда, как дважды два, выходит, что я волочился за каждой встречной юбкой. Франция, месье, страна ловеласов. Во всяком случае, тогда я был в этом уверен. И знаете, имел успех. Да простят меня дамы. Так все и длилось многие годы. А надо заметить, месье, что любовные связи во Франции — это помимо плотских удовольствий еще и хорошее подспорье в делах.