Кардинал снова помолчал.
— Я был в Иерусалиме. Это было давно. Я тогда был в силах совершить такое паломничество. Не знаю, как вы, но для меня эти места навсегда остались в ощущениях наполненными неиссякающей великой силой. Я уверен, что именно там по-прежнему творится история мира. Она непонятна нам, смертным, с первого взгляда, она иногда удивляет нас, даже пугает, но когда-нибудь мы поймем, что во всем, с нами происходящем, есть небесная мудрость. Отчаиваться можно только из-за того, что мы слепы.
— Значит, вы догадывались?
— Конечно. Никакой мистики тут нет. Помните, мы говорили с вами об отшельниках? Эти люди рассказывают удивительные вещи. Нечистый воздвигает перед ними горы золота, вполне осязаемого, настоящего, сулит им все наслаждения жизни, но и ранит их, подвергает болезням, гонениям, на них обрушивается столько, что хватило бы на сто жизней простого человека. Почему? Потому что они близки Богу.
— Но почему же Бог не защищает их? Почему он не защитил нас?
— Бог не только на небе — Он и в нас. Не изгоняйте Его из себя отчаянием.
Встреча с кардиналом если и охладила богоборческий пыл Джона, то не вывела его из уныния.
Помаявшись еще неделю, он собрал вещи и сел на пароход, идущий в Америку.
И вот теперь он стоял на палубе, глядя на воду, и ни о чем не думал. О своем возвращении он никого не предупредил. Он даже не задумывался над тем, куда пойдет в первую очередь, с кем увидится. Он даже толком и не знал, зачем плывет на родину. Поэтому он и мечтал о том, чтобы плавание не кончалось.
Но корабль точно по расписанию прибыл в порт. И Джон снова ступил на землю Америки.
Его никто не встречал, никто не махал ему рукой. И Джон подумал, что и отъезд его был таким же грустным.
До дома он добрался на конном трамвае, краем сознания удивляясь, что все вокруг говорят по-английски, а не по-французски.
«Ах да, ведь я в Нью-Йорке, — подумал он с каким-то даже удивлением. — Я в самой столице мира».
В доме было пусто, неуютно и холодно. Прямо в пальто Джон уселся в кресло и стал смотреть на пыльный стол, книги, телефон…
И телефон вдруг зазвонил.
Это было так неожиданно, что Джон даже вздрогнул.
«Наверное, ошибка, — подумал он. — Кто может звонить в пустой дом?»
Но тем не менее протянул руку и взял трубку.
— Ну, наконец! — услышал он. — Второй час звоню тебе! Прости, что не смог встретить. Сейчас приеду.
Это был Найт.
Джон понял это, только когда Найт уже бросил трубку.
Пришлось подниматься, снимать пальто, идти в подвал, приносить уголь и растапливать камин.
Джон еле успел это сделать, когда в дверь позвонили.
Честно говоря, Джон был рад Найту. Они не виделись почти год, им было что рассказать друг другу, и раньше Джон с нетерпением ожидал бы Найта. Но сейчас он ни о чем не хотел говорить, он просто был рад. Они обнялись.
— Как ты узнал? — спросил Джон.
— Да, милый, ты забыл, что такое репортерская профессия! Мы каждый день просматриваем списки пассажиров всех межконтинентальных рейсов. А вдруг прикатит какая-нибудь знаменитость. Видишь, мне повезло! Ну, давай сядем, и ты дашь мне интервью.
Найт кинул пальто на диван и, устроившись в кресле, раскрыл блокнот.
— Интервью?
Джон брал в своей жизни несколько интервью, но сам их никогда не давал.
— Конечно, ты же теперь знаменитость. Твой фильм смотрела вся Америка.
— Ну уж и вся?
— Нью-Йорк, по крайней мере. А Нью-Йорк, Джон, это и есть вся Америка. Итак, маэстро, расскажите немного о себе.
— Кончай, Найт. Я не собираюсь давать никакого интервью.
— Ну что ж, ты лишаешь меня куска хлеба, — сказал Найт, не особенно огорчившись, и сложил блокнот. — Я всегда знал, что у друзей лучше не просить интервью.
— Лучше расскажи ты мне. Твоя телеграмма… Я тогда не мог приехать… Что случилось?
— О, Джон, случилось многое. Тебя так не хватает здесь. Знаешь, я даже попросил знакомого священника, чтобы он помолился о твоем возвращении.
— Это не смешно, — сказал Джон, решив, что Найт намекает на съемки в Иерусалиме.
— Конечно, не смешно. А почему ты решил, что я собираюсь тебя развеселить? — удивился Найт. — Я говорил совершенно серьезно.
— Прости, я подумал, ты… В общем, неважно, что я подумал…
— Ну ладно, потом расскажешь, что ты подумал. А теперь я тебе расскажу. Послушай, — вдруг перебил себя же Найт. — Ты с дороги, устал, хочешь есть. Может, пойдем в ресторан? Здесь рядом открылся неплохой китайский ресторанчик.