Фреди был бледен. Он держался за руку и морщился от боли.
— Надо приложить лед, — посоветовал кто-то.
Джон мигом слетал на кухню и принес серебряное ведерко со льдом.
— Вот, сэр, приложите, — подал он ведерко Фреди.
— О! Вы уже успели стать врачом? — не без иронии спросил Фреди. — Интересно, а еще минуту назад вы были подавальщиком.
— Лед вам поможет, сэр, — не обратил внимания на его колкость Джон.
— Вы уверены?
— Да, сэр, моя мать всегда так делала, если я ушибался…
— А, значит, у вас-таки нет врачебной лицензии. Врач — ваша мать. И какое же учебное заведение она окончила?
— Моя мать не врач, но это знают все, сэр…
— А мне плевать на то, что знают все. Еще не хватало, чтобы какой-то официант учил меня жить.
— Простите, сэр, — сказал Джон и повернулся, чтобы унести ведерко.
— Разве я отпускал тебя? — остановил его Фреди. — Разве я сказал тебе — свободен? Нет, надо будет пожаловаться хозяину. Здесь совершенно не умеют обслуживать посетителей.
— Прекрати, Фреди, — вступилась за Джона Лора.
— Почему это я должен прекратить? Я прихожу в артистический ресторан, я плачу деньги, а мне здесь хамят официанты. Почему я должен это сносить?
И так далее в том же духе.
Фреди действительно пожаловался хозяину, и тот на несколько дней отстранил Джона от работы в зале, заставив его помогать на кухне.
Это последнее событие привело Джона к окончательному решению — и здесь он работать не будет. Но до того как он оставил «Богему», с ним произошел случай, который потом сильно повлиял на всю его жизнь.
Джон по-прежнему жил у поляка, и тот был счастлив, что когда-то впустил в свой дом подозрительного парня прямо с улицы. Остальные комнаты в доме Ежи пустовали. Джон часто спрашивал хозяина, почему тот не даст объявление о сдаче комнат. Но Ежи наотрез отказывался заселять свой дом таким образом. Наверное, он был фаталистом, потому что надеялся на случай, который сам приведет к нему хороших постояльцев.
— Так же, как это случилось с тобой, Янек, — улыбался поляк.
И случай действительно привел в дом постояльцев. Правда, это случилось не ночью, а среди бела дня, когда Джон еще отсыпался после ночной работы.
Его разбудил шум в коридоре. Кто-то тащил что-то тяжелое, а потом дверь комнаты Джона распахнулась и мужской немолодой голос произнес:
— Порка мадонна! Здесь уже кто-то спит!
— Не сюда, не сюда! — послышался голос Ежи. — Соседняя комната!
Дверь закрылась. Джон, который лежал, отвернувшись к стене, так и не увидел, кто же посягнул на его одиночество.
Новых жильцов оказалось трое. Это была итальянская семья — отец, мать и их дочь. Они тоже только что прибыли в Нью-Йорк, но не из провинции, а прямо из Италии. Это оказались милые, улыбчивые, добрые, но ужасно шумные люди. С утра до вечера Джон только и слышал резкий голос отца, которого, кстати, звали Джованни, что означает тот же самый Иоанн, его жены Лореданы и низкий красивый голос их дочери Марии. Когда Джону казалось, что семья не на жизнь, а на смерть ругается и сейчас дело дойдет до рукоприкладства, оказывалось, что они просто обсуждают меню на ужин.
Джованни очень скоро устроился на работу, а Мария тоже стала куда-то постоянно уходить по утрам. Лоредана не работала. Хотя и по дому у нее была уйма дел.
Да, читатель, ты догадался, Джон и Мария как-то сразу понравились друг другу. Правда, поначалу отец смотрел на эту симпатию между молодыми людьми несколько настороженно, но потом смягчился. Он только раз пришел к Джону и строго сказал на плохом английском:
— Моя дочь — невеста. Ты ее не обидеть.
— Я не собираюсь на ней жениться, — сказал Джон. — Мы же просто дружим.
— Нет. Такое не бывает. Парень и девушка — только любовь. Если дружить — дома. Все.
— Хорошо, — сказал Джон. — Будем дружить дома.
Но дома дружить было неинтересно. Итальянцы приглашали Джона к себе в комнату, усаживали за стол, угощали вином и заводили долгие и путаные разговоры о своей родине — Калабрии.
Из их разговоров получалось, что лучше места на земле нет. Правда, становилось непонятно, зачем же они тогда уехали в Америку.
Но разве можно остановить молодых, которым хотелось бы побыть наедине?
Очень скоро Джон и Мария стали встречаться в городе. Джон водил девушку на все выставки, вернисажи, во все музеи, несколько раз они побывали и на спектаклях. У Джона теперь появились деньги, и он не жалел их. Собственно, это и стало причиной того самого рокового события. Дело в том, что денег у Джона было не так уж и много, а тратил он почти все. Тратил и не жалел. Новый мир ощущений открывался для него. Он хватал его жадно и безудержно. Марии было это, может быть, не очень интересно, и она чаще предлагала Джону отправиться куда-нибудь в тихий парк, но Джон и слушать ее не хотел. Он открывал для себя мир искусства, которому, теперь он в этом был уверен, посвятит свою жизнь.